В пять вечера Ева Николаевна прочла последние сводки слежения и с удивлением узнала, что Марго посетила квартиру Надежды «в тринадцать двадцать и пробыла там сорок три минуты». Покинувшая коммунальную квартиру Н. Булочкиной Маргарита Тиглер отправилась в библиотеку, где оплатила сорок минут справочной Интернета. После чего поехала домой, сменила одежду и макияж на экстравагантно-вызывающие и подъехала на такси к посольству Канады. Вышла из посольства через тридцать пять минут, в данное время находится у себя в квартире. В квартире Булочкиной в комнату Надежды не заходила, отрывочные фразы из ее беседы в коридоре с соседкой Булочкиной зафиксированы и, по мнению наблюдающего аналитика, не имеют отношения к расследуемому делу.

Что касается обещания Надежды не покидать квартиру Михаила Петровича, то: «В четырнадцать шестнадцать Булочкина Н. вышла из квартиры помощника режиссера и направилась на трамвае в свою квартиру. Время пребывания двадцать две минуты, вышла из подъезда с большим свертком. Во дворе дома напросилась на контакт с группой слежения, вследствие чего этой группой была обыскана в фургоне прослушивания. Ни в одежде, ни в вещах из пакета пленка не обнаружена. Булочкина после обыска была доставлена к подъезду дома номер восемь по Старообрядскому переулку и препровождена до дверей квартиры помощника режиссера театра. Время последнего отчета – пятнадцать тридцать три».

– Ты не можешь идти в театр в брюках! – ахнула Далила.

– Я вымыла голову и надела красивую блузку. И без лифчика, – подмигнула себе в зеркало Ева.

– Это предел твоих представлений о приличном виде при посещении театра?

– Прекрати. Я не могу надеть кольца, украшения на шею или длинное платье. Работа, – вздохнула Ева и опять подмигнула, теперь уже Далиле.

– Ты не надеваешь длинное платье, потому что собираешься в театре драться?

– Нет. Потому что поеду туда на мотоцикле.

– Ладно, – не сдается Далила, – а кольца? А колье?

– Кольца не ношу, чтобы не причинить непредвиденных увечий… подожди, сейчас вспомню, как это записано в инструкции. «Чтобы не причинить непредвиденных увечий при нежелательном близком контакте». Здорово? Там есть и про колье. «Запрещаются украшения, закрепленные вокруг шеи, ввиду их предполагаемой опасности при нежелательном близком контакте».

– А там написано, с кем может произойти этот самый нежелательный близкий контакт?

– Конечно. «С лицом, предположительно обозначенным как ваш условный противник».

– Что это такое – условный противник?

– Это может быть и «личность, не проявившая конкретно своих намерений, содержащих угрозу вашей жизни лично и безопасности страны в частности».

– Не проявившая конкретно… – бормочет Далила, наблюдая, как Ева обувается. – Получается, что все мы – условные противники? Все, кто ни сном ни духом не проявил и не собирается проявлять никаких опасных намерений?

– Все.

– Это же надо лечить! – возбуждается Далила. – В штате составителей подобных инструкций психиатр был предусмотрен? А почему ты так рано? – всполошилась она, посмотрев на часы. – Я тоже иду. До спектакля еще больше двух часов!

– Дела.

– Подожди, а что в этой инструкции сказано про макияж?

– Ничего, – вздыхает Ева, – но горький опыт моего бывшего коллеги Аркадия Федана, размалевавшего себя для посещения гей-клуба, а потом ввязавшегося в драку, свидетельствует о том, что это большое упущение. Кроме синяка под артистично раскрашенным косметикой глазом, он имел еще и сильнейшее аллергическое воспаление век.

– Ясно. Тогда оставь мне свою косметичку. Похоже, ты не собираешься краситься перед нежелательно близким контактом с условным противником. Что? – Далила заметила, что Ева задумалась. – Накрасишься?

– Нет. Я думаю, не надеть ли бронежилет. Что-то у меня нехорошее предчувствие.

– Надень. Непременно надень. Сверху твоей завлекательной блузки. А вот тут слева на бронежилет можно прицепить болтающуюся гранату. Раз другие украшения запрещены, – невинно таращит глаза Далила.

– За что ты на меня злишься?

– Я?! Да я просто уже боюсь идти в этот театр! Я надеялась приятно провести время, а ты запихиваешь в сумочку запасную обойму и хочешь надеть бронежилет!

– Все нормально. Только держись в театре от меня подальше, а если случится что-то непредвиденное, ложись на пол.

– Ложиться на пол?! В партере?! Как ты это себе представляешь? Я что, должна буду, двадцать раз извинившись, пролезть мимо сидящих или в панике ползущих друг на друга зрителей, чтобы потом улечься в проходе?

– Ты права, это будет затруднительно, – задумалась Ева. – Ладно. Подними сиденье своего кресла, сядь на пол и закрой голову руками.

– Ну что, повеселимся? – прокричал Марат, накручивая рев двигателя. Сквозь стекло шлема его глаза, ставшие еще глубже странной чернотой возбуждения и азарта, смотрели на Еву с восхищением.

Они подъехали к театру через двенадцать минут. Марат не стал выезжать на площадь у центрального входа, выключил двигатель и, отталкиваясь ногой, въехал в скверик позади театра.

– Обсудим детали? – спросил он, дождавшись, когда Ева медленно сняла шлем.

– Не все. Некоторые.

– Ладно. Давай обсудим некоторые. Моя ручная мышка решила отдать вам пленку? Не отвечай. Ты знаешь, что она не убивала. Я знаю, что я не убивал. Кто убил ваших агентов и почему?

– Вопрос, – вздохнула Ева. – Я надеюсь, что сегодня что-нибудь прояснится. Если будет тело, будет вскрытие. Ты говорил о пулевом ранении. При самых благоприятных обстоятельствах может быть найдена пуля. При еще более благоприятных обстоятельствах она может оказаться того же калибра, что и у блондина, убитого в туалете. Если пойти от обратного и предположить, что так оно и будет, то начать сегодняшний вечер можно вообще с поиска оружия.

– Подожди, ты хочешь обыскать театр? Это нереально. Его обшарили уже трижды. И кроме мест, которые доступны, есть еще совершенно фантастические конструкции заколоченных переходов, потолка, подсобных помещений, угольный склад, а рельсовая дорога в подвале ведет к запасному выходу в закрытую ветку метро.

– Мне пора.

– Подожди. Давай хотя бы разделимся!

– Давай лучше обсудим будущее. Марат, – Ева на секунду задумалась, глядя на фонарь у дерева, – как это объяснить…

– Ты снайпер, все понятно, я согласен на страховщика.

– На страховщика?

– Мне говорили, что у снайпера не бывает помощника или напарника. Только страховщик на случай непредвиденного срыва.

– Снайпер не зависит от страховщика, они даже не знают друг друга. И после меня ни разу еще не понадобился страховщик.

– Ценю. Это надо так понимать, что ты пока не собираешься расстаться со Службой?