– Появились некоторые соображения насчет этого дела. Я хочу довести его до конца.

– И я хочу, – повысил голос Марат. – Но не до своего конца!

– Ладно. Скажем так. Если это дело раскроется и самые худшие мои опасения оправдаются, мне придется уйти из Службы. Я так обещала.

– И ты уйдешь без страховочного варианта?

– Посмотрим. Поговорим завтра.

– Удачной охоты, майор Курганова.

– И ты не попади в прицел.

В ярко освещенном фойе беспомощно оглядывалась стройная женщина в меховом палантине. Когда она особенно усердно вытягивала шею, разглядывая входящих, сквозь белый с голубоватым отливом мех на шее оживали яркие огни дорогих камней. Ева подбежала, запыхавшись.

– Вы опоздали, – укоризненно заметила Марго. – Чек или наличными? – скользнула она взглядом по сумочке Евы.

– Банковская карточка на двадцать тысяч рублей.

Марго протянула руку в тонкой черной перчатке до локтя. Она была в облегающем белом платье, белых чулках, белых туфлях на высоком каблуке, и выбившийся длинный темный локон на бело-голубом меху развился с возмутительной преднамеренностью. Черными были только перчатки по локоть и с артистичной небрежностью уложенные волосы.

– После обнаружения, – удивилась Ева протянутой руке.

– Сейчас, – сказала Марго.

– Ты всегда брала после.

– Сегодня – трудный случай.

– Вот как? – Ева подождала, но Марго больше ничего не сказала и продолжала разглядывать приходящих зрителей.

Увидев в толпе высокую старуху с уложенными седыми волосами, в красном бархатном платье и в перьях, Марго быстро спряталась за Еву. Ева вытащила ее из-за спины, ухватив за рукав, и спросила подозрительно:

– Ты имеешь в виду, что я сама наткнусь на тело при осмотре подсобных помещений и не захочу тебе платить?

– Скажем так, – задумалась Марго, – тебе покажется все естественным. Тебе покажется, что я не приложила усилий.

Ева пожала плечами. В конце концов, одного звонка в банк будет достаточно, чтобы аннулировать карточку. Она отдала пластиковый прямоугольник. Марго вздохнула с облегчением:

– Успехов тебе, – и отвернулась, собираясь уйти.

– Минуточку, – опешила Ева. – Это уж слишком. Ты не пойдешь со мной осматривать помещения театра?

– Нет. Через… – она посмотрела на часики в перстне, – сорок восемь минут ты обнаружишь тело. Просто иди и смотри спектакль.

– Идти в партер? – тупо переспросила Ева.

– Ну да. Хотя его будет видно отовсюду.

Ева проводила взглядом гордо шествующую Марго.

– Не надо было отдавать ей деньги, – голос полковника Кошмара прозвучал укоризненно. Ева потрогала динамик в ухе.

– Я иду в костюмерную, потом в котельную. Попробую разобраться с галстуком.

– Вам же сказали идти в партер.

– Успею.

– Пост номер два передал, что в районе костюмерной обнаружено активное перемещение осветителя Устинова.

– Не трогать, – выдохнула Ева. – Где Надежда?

– Препровождена на свое рабочее место.

В костюмерной зажгли все лампы. Леон ворчал и долго искал очки, чтобы прочесть постановление об обыске. Он же и согласился быть понятым, когда Надежда распотрошила огромную золотую кисть – одну из девяти, свисающую со свернутого и прикрепленного к перекладине вверху старого занавеса. Она протянула черный цилиндр на ладошке, и группа из пяти человек, и Леон с помрежем, стоящие в отдалении, затаили дыхание, пока строгий молодой человек осматривал пленку на ладошке, не прикасаясь к ней.

– Из кисти, принадлежащей вышедшему из употребления занавесу, Булочкина Надежда достала предмет, размером… который при ближайшем рассмотрении, – строго проговорил молодой человек, осторожно взял пленку двумя пальцами и поместил ее в полиэтиленовый пакет, – очень напоминает капсулу с пленкой.

Ева пришла в костюмерную, когда Надеждой «…из разреза воротникового шва мужского костюма для спектакля „Ромео и Джульетта“ была извлечена зажигалка, по внешнему виду изготовленная из металла, напоминающего золото».

Вторая зажигалка, «идентичная найденной, была извлечена Булочкиной из кармана джинсов и присоединена как вещественное доказательство к первой».

Михаил Петрович поставил свою подпись два раза. Леон – три. Ему пришлось лично расписаться в подтверждение, что «им был обнаружен распоротый рукав того же мужского костюма – число, время – после посещения Булочкиной костюмерного цеха, и рукав этот был зашит им безо всякого умысла скрыть противоправные действия Булочкиной Н., а исключительно в силу аккуратности и старательности мастера Таврова Л. Л.».

– Можно нам с Михал Петровичем посмотреть спектакль? – спросила шепотом Надежда. – Я никогда еще не смотрела спектакль из зала, как обычный зритель.

– И я, – вздохнул помреж.

Спектакль к этому времени уже шел шесть минут. Ева занервничала.

– Пост номер пять передает, – доложил незнакомый голос в динамик. – В котельную спустился осветитель Устинов.

Ева бросилась к шкафчикам.

– Галстук ищете? – Мастер Тавров в рабочем фартуке с огромными карманами, в широченных штанах и мягких тапочках смотрел поверх очков укоризненно. – Ваши уже искали. Спросите у них или еще раз открыть замки?

Ева развернулась и, пробираясь между стойками, выбежала из костюмерной. Она бежала темными переходами, вверху грохотала музыка. Минут через пять запаниковала, оказавшись среди высоких конструкций из досок.

– Я повернула из нижнего перехода в левый коридор, – сказала она в микрофон на блузке.

– Вернитесь в переход, пройдите первый поворот налево, поверните во второй. Спуститесь на один ярус, потом сразу направо. В подвале идите на свет у пожарного щитка.

От пожарного щитка до котельной – длинный прямой проход. В конце прохода на куче ветоши лежит небольшой скорченный мужичонка. Над ним задумчиво стоит осветитель Марат.

– Пришла? – не удивился он. – Это хорошо, а то мне уже пора в будку. Обрати внимание на запах.

– Я вас по запаху и нашла. Глубокий запой. – Ева присела и перевалила истопника за плечо на спину.

– И по всем показателям – давний. Если хочешь обыскать, так он чистый. Оружия не найдено.

Ева снизу взглянула на Марата.

– Если мы перешли от глубокой симпатии к профессиональной подозрительности, можешь обыскать меня. Кое-что на нем действительно есть. Тебе понравится.

Кое-что – это был красный галстук на шее истопника. В расстегнутом вороте телогрейки, под заросшим щетиной подбородком он светился позолоченным серпом и молотом. Ева расстегнула телогрейку и обнаружила, что галстук был надет на голую и не очень чистую шею и концом своим прятался под старую майку.