Наконец Патриаршие пруды кинули им под ноги свои легендарные тротуары. Припарковав автомобиль рядом с рестораном, спутник ловко обежал машину, чтобы открыть дверцу для Тани. Но не успел, и Таня самостоятельно выбралась наружу. Нет, она, конечно, знала про этикет, но ей хотелось избежать сцены, когда она, раскорячившись, будет выбираться из засосавших ее кресел, грузно опираясь на руку почти незнакомца. Кстати про «почти». Пора бы и познакомиться.

Но спутник не торопился. Он вообще не торопился. Неспешно согнул руку, отставив локоть, и Таня, подчиняясь ролевой игре, просунула в эту оттопыренную дыру свою ладошку. Идти под ручку Тане было неудобно, она переступила, как солдат, подстраивающийся под строй. Спутник едва заметно улыбнулся. «Наблюдательный», – с неприязнью отметила Таня.

Ресторан изнутри и снаружи был выдержан в благородном стиле сдержанного превосходства над всеми завихрениями моды. Здесь не было ничего, что выдавало бы желание его владельцев сделать свой ресторан «модным». Быть вне моды означало быть модным всегда. Казалось, что в таком ресторане еще сам Гиляровский черпал вдохновение, создавая страницы, на которые капала слюна представителей многих поколений.

Заняв место у окна, Иван Иванович и Таня углубились в чтение карты вин. Таня складывала буквы, получала бесполезные и незнакомые слова и думала только о том, как изобразить на лице вдумчивость выбора. Дырочка, через которую выходила ее уверенность, со свистом выпускала воздух.

– Что будете пить?

– На ваш вкус.

«Надо было сказать – на ваш выбор», – корила себя Таня.

Потом принесли основное меню. Увидев цены, Таня почти осязаемо почувствовала, как дырочка превращается в дырищу.

– К выбранному вину советую взять каре ягненка, – с улыбкой инквизитора посоветовал Иван Иванович.

– Я бы ограничилась крем-брюле, если можно.

– Вам сегодня можно все. Но напрасно вы отказываетесь, кухня здесь не самая плохая, кажется, они претендуют на звезду Мишлена.

– Не сомневаюсь, но я не голодна. Я недавно плотно пообедала.

«Зачем я это сказала? Кому нужны эти подробности? Хорошо еще, не стала перечислять, что съела три сосиски и два куска пиццы».

– Как мне не повезло! Но от легкого перекуса вы не откажетесь? Тогда давайте я сменю вино, и мы ограничимся устрицами? А потом вам на десерт крем-брюле. Согласны?

Таня кивнула. Все-таки мужчина ее вез, старался, да и разговор им предстоит интригующий. Ладно, пусть будут устрицы. Тем более что она их никогда раньше не ела. Даже интересно попробовать, самолично пережить тот гастрономический восторг, о котором она столько читала.

– Может быть, мы познакомимся? – взяла Таня инициативу в свои руки.

– А мы знакомы. Вы – Татьяна Сидорова, молодая и талантливая журналистка, написавшая настоящий бестселлер. Прекрасный слог, надо сказать, шикарная фактура. У вас поистине золотое перо. Женщины-читательницы погружаются в любовные мечтания, а мужчины вынашивают планы на покорение делового олимпа. Благодаря вам некий бизнесмен из простого сыродела, надо признать, с не самым безупречным прошлым превратился в кумира той части населения, которая обожает читать беллетристику и верит в то, что герои нашего времени существуют во плоти, а не только в фантазиях авторов. Этот сырных дел мастер сейчас популярен, и все благодаря вам. Но пока судьба не воздала вам должного и вы по-прежнему работаете во второсортной газетке, которая, насколько мне известно, на грани закрытия. Правда, в последнее время вы переживаете некоторый интерес СМИ к своей персоне. Так кажется? Так что я все про вас знаю, Танечка.

– Но я ничего не знаю про вас, – парировала Таня. Ей был неприятен рассказ о ее жизни в таком тоне.

– Давайте скажем так. Я – ваш поклонник, Иван Иванович. Если вас что-то смущает в моем имени, пусть будет Петр Петрович или Егор Егорович. Как вам удобнее.

– То есть вы не хотите сообщить мне свое настоящее имя?

– А зачем? Что вам это даст? У меня конкретный разговор и очень важный. Не стоит размениваться на такие мелочи, как мое имя. Заметьте, я не обманываю вас. А ведь мог бы назваться каким-нибудь Валерианом Генриховичем, и не выговоришь, и вы бы поверили.

– И что же вы хотите мне сказать, Иван Иванович?

– Вы куда-то торопитесь? Напрасно. Мне кажется, что интерьер этого ресторана представляет собой куда более ласкающее глаз зрелище, чем ваш офис, – царапнул он Танино самолюбие. – Впрочем, это свойственно вашему поколению – не уметь ценить маленькие радости жизни. Вы не замечали? Наше поколение, прошедшее через девяностые, воспринимает жизнь более, я бы сказал, радостно и благодарно. Настройтесь на приятный вечер, Танечка. Нас ждут роскошные устрицы, а вы хотите отравить встречу с ними деловым разговором.

– Значит, разговор будет неприятным для меня?

– Что вы! Разве я бы посмел в таком случае пригласить вас на ужин? Это было бы свинством с моей стороны. Только от вас зависит тональность нашего разговора, точнее, как говорит мой знакомый, его итоговый счет. Возможно, вы будете вспоминать этот вечер, жмурясь от счастья. Все будет зависеть только от вас.

– То есть разговор, ради которого вы меня пригласили, будет на десерт? О чем же мы будем говорить сейчас?

– Разумеется, об устрицах. Это пока единственное, что нас связывает.

И Иван Иванович, он же Петр Петрович, он же Егор Егорович начал рассказывать о каком-то городке Аркашон на западном побережье Франции, где разводят «несравненных» устриц. Настоятельно советовал там побывать. И непременно посетить огромную песчаную дюну, невесть откуда взявшуюся вдали от океана. «От Аркашона – рукой подать. Без этого вы не почувствуете колорит этого места, его обаяние и первозданность».

От устриц разговор перетек к мидиям, и Иван Иванович дал пару советов, где надо есть «правильные» мидии. «Вы удивитесь! Это невероятно! Неподалеку от Мулен Руж, среди толпы туристов». Таня старательно изобразила удивление, граничащее с изумлением. От мидий рассказ визави свернул на креветок и омаров, коснулся мяса акул и черепах. Таня терпеливо ждала, когда закончится список морских даров.

Разговор о морских продовольственных запасах, как желе медузы, облеплял Таню. Иван Иванович вел светскую беседу, заполняя паузу перед устрицами. Беседа все больше напоминала монолог бывалого и опытного ценителя удовольствий перед неумехой, ничего не видевшей в этой жизни, кроме облезлой редакции и каторжной работы. «Вы еще так молоды, и у вас все впереди. Разумеется, если вы этого захотите, все в этой жизни зависит от нас самих». Легкое раздражение заполнило Таню до краев. Собеседник был не прост. Он говорил без умолку, но так и не приблизился к цели их встречи. Пружина ожидания закручивалась все сильнее.

Принесли устриц. В корытцах раковин лежали беспомощные тельца необаятельного вида. Таня капнула соком лимона, повторяя движение опытного Ивана Ивановича. Где-то она слышала о том, что от лимонного сока устрица начинает пищать. Но нет, народное творчество явно преувеличивало вокальные данные устриц. Таня решила, что хватит сидеть рохлей и смотреть в рот собеседнику, пора быть раскованной и самостоятельной. Что она, устриц не видела? Конечно, видела. Их по телевидению показывали! Она поднесла раковинку к губам и смело наклонила ее. В рот потекла горько-соленая вода, как будто она нечаянно хлебнула море. Но устрица не сдвинулась. Таня попыталась всосать ее. Вышло некрасиво шумно, но безрезультатно.