Как и Савонарола, Лютер начинал свою карьеру в Римско-католической церкви как монах и священник, проповедовавший принципы строгой экономии и нравственного совершенства. Сам Лютер утверждал, что следует по стопам Савонаролы [34]. Но, в отличие от последнего, Лютер критиковал не только погрязшего в пороках папу, но и институт папской власти в целом. Утверждение, будто между Богом и верующими может стоять человек, имеющий право определять судьбу их душ, было, по его мнению, глубоко порочным. И если вся церковь разделяла концепцию папской власти, значит, церковь следовало полностью отвергнуть. Лютер представлял себе глубоко реформированную церковь, которая отнимет у священников право раздавать Божье прощение и сделает это личным делом, касающимся только Бога и грешников, а также заменит латынь национальными языками, сделав Библию и церковные службы более доступными для понимания простых людей, чтобы они могли лучше позаботиться о своих душах.

Как и в прошлый раз с кампанией Савонаролы, то, что в другое время и в другом месте могло остаться лишь туманной философской критикой, здесь и сейчас нашло отзывчивых слушателей, которые были подогреты разочарованием и готовы к решительным действиям против коррупции, которую видели своими глазами. Но если кампанию Савонаролы в конечном счете задушили те влиятельные люди, которым он угрожал, то идеи Лютера продолжали распространяться до тех пор, пока не погубили их. Они раскололи один из старейших европейских институтов, потрясли властные структуры половины континента и втянули его жителей в продлившуюся более ста лет войну.

Решающую роль сыграло печатное слово, особенно памфлеты. Савонарола открыл убеждающую силы печати – Лютер усилил ее. Поначалу он даже был ошеломлен тем, насколько широко разошлось его послание. Он писал другу:

Однако Лютер, плодовитый писатель, быстро оценил преимущества случившегося. Одна пятая часть всех памфлетов, изданных в Германии между 1500 и 1530 гг., была подписана его именем: памфлеты позволяли быстро довести свои взгляды до сведения других лидеров общественного мнения, помогали им всем поддерживать контакт, обмениваясь размышлениями и опытом, а также транслировать сообща выработанную программу для более широкой, чем раньше, аудитории [36].

Разобщенные правители, разочарованные массы

Какими бы ни были его первоначальные намерения, Лютер раздул новый костер общественного недовольства. Непримиримая вражда завязалась между теми, кто поддерживал папскую власть, и теми, кто поддерживал предложенный Лютером новый общественный договор, согласно которому Рим полностью лишался всех полномочий (часть из них отныне считалась недействительными, часть переходила в руки светских властей).

Многие правители Европы встали на сторону Лютера и его более инклюзивной «протестантской» концепции – их мотивы, вероятно, варьировались от искреннего духовного поиска до прагматичных политических соображений. Освобожденные теологией Лютера от папского наказания, власти Англии, Дании, Швеции, Германии и Швейцарии начали изымать церковное имущество, захватывать церковные земли, а также передали в руки государства право назначать священнослужителей, организовывать общественное образование, следить за нравственностью и заботиться о бедных. Однако они столкнулись с бурным возмущением убежденных католиков среди собственного населения. Новые гражданские войны, на этот раз на религиозной почве, вспыхнули и распространились по всем государствам Европы. С 1520-х гг. до конца века на континенте менее 10 лет прошло мирно, в следующие полвека – всего два года [37].

Крестьяне и горожане, принимавшие участие в гражданских войнах, сражались не только за веру. Они стремились отомстить правящим классам за многолетнюю эксплуатацию, от которой, согласно реформационной риторике, больше не должны были страдать. Библия – Лютер призывал людей читать ее самостоятельно, и благодаря ему она была переведена на понятный крестьянам язык (немецкий) – познакомила население с радикальными представлениями о том, каким на самом деле следовало бы быть обществу: честный труд должен вознаграждаться, общее благо должно быть защищено от посягательств власть имущего меньшинства. Притеснение знатью простолюдинов, с которым последние давно смирились, воспринимая его как неотъемлемую часть мироустройства, вдруг стало выглядеть чрезвычайно несправедливым – и даже безбожным. Это была взрывоопасная идея. С 1524 до 1525 г. около четверти миллиона крестьян Священной Римской империи приняли участие в Крестьянской войне, самом мощном народном восстании, подобного которому Европа не увидит вплоть до Французской революции (примерно через 250 лет). Война началась довольно невинно, с обычного спора между землевладельцами и фермерами-арендаторами о росте арендной платы и увеличении податей. Но на этот раз землевладельцы (в основном католические монастыри и церкви) занимали оборонительные позиции, а протестующие были полны сознания своей правоты. В результате десятки тысяч протестующих были убиты имперскими солдатами, еще тысячи подверглись пыткам. Параллельно более мелкие протесты происходили в других странах Западной Европы: восстание комунерос в Испании (1520–1521) против непосильного гнета налогов; Большой продовольственный бунт в Лионе (1529) из-за роста цен на пшеницу; восстание страччони (мотальщиков шелка) в Тоскане (1531–1532) после их изгнания из государственных учреждений; Благодатное паломничество (1536–1537) в Англии, вызванное религиозными реформами, ростом цен на продукты питания и новыми налогами. Подогретое Реформацией враждебное отношение к традиционной власти в сочетании с ростом безработицы, экономической нестабильностью и увеличением численности молодого населения привело к тому, что бунты и народные восстания по всей Европе вспыхивали от малейшей искры [38]. Само их количество увеличивало масштабы конфликтов и нанесенный ими ущерб и часто приводило к обострению протестов, начинавшихся довольно умеренно [39].

Таким образом, в XVI в. десятки тысяч человек погибли и сотни тысяч превратились в беженцев – население Европы раскололось на католиков и протестантов. Это была самая большая миграция населения в Европе до Первой мировой войны [40]. Колонны несчастных «тянулись по всем европейским дорогам», некоторых нужда толкала на преступления [41]. Когда в 1526 г. герцог Норфолкский остановил толпу английских крестьян и потребовал разговора с их предводителем, крестьяне находчиво ответили: «Вы спрашиваете, кто наш предводитель, – вот вам честный ответ: его имя Бедность, и это он, вместе со своим братом Нуждой, привел нас сюда» [42]. Беженцы несли с собой страхи и тревоги. Горожане, благодаря развитию медицины осведомленные о роли мигрантов в распространении болезней, инстинктивно старались избавиться от них или изолировать. Строились огромные богадельни, чтобы бродяги не попадались на глаза добропорядочным гражданам. По всей Западной Европе были приняты законы против мигрантов – чужим нищим приказывали покинуть город в строго обозначенный срок (обычно три дня) под страхом разнообразных наказаний: тюремное заключение, порка или каторжный труд на торговых кораблях. Но количество мигрантов росло слишком быстро, а чиновников было слишком мало, чтобы эти законы действительно выполнялись.