Спросите меня сегодня, как играла сборная СССР, в которой солировали Зайцев с Савиным, и я все в подробностях расскажу. Помнится, с большим трудом доставал материалы про ту непобедимую команду Платонова. Изучал всю имевшуюся литературу про физическую подготовку советской сборной. И не только ее. Про японцев, поляков, американцев – тех, кто задавал тон в 70–80-е годы. Мы не стыдились учиться, и это принесло плоды.

– Вы работали со сборными многих стран – в Италии, Чехии, Испании. В 2013-м приезжали в Москву со сборной Ирана, а через год уже с командой Аргентины. Что послужило причиной вашего переезда из Азии в Южную Америку, на родину?

– Я не сомневался, что поеду на чемпионат мира в Польшу со сборной Ирана, и готовил эту команду с расчётом занять там как можно более высокое место, ведь до этого, на предыдущих аналогичных турнирах, иранцам ни разу не удавалось пройти дальше первого группового этапа. Но когда последовало приглашение из Аргентины, я не мог отказаться: три десятка лет работать вне родного дома тяжело. Я прекрасно понимал, что придётся пахать и пахать, чтобы вновь вывести аргентинскую сборную на мировой уровень.

– И всё-таки, с кем было работать интереснее?

– Наверное, в Иране я получал больше удовольствия, чем до этого. Особенно в первый год работы в этой стране. Там все было по-другому, не так, как в Старом Свете. Пришлось не столько приспосабливаться самому к новым условиям, сколько пытаться переубедить своих учеников изменить их видение игры.

– Мой следующий вопрос как раз и касается этого самого видения волейбола: вы почувствовали разницу между азиатским и европейским подходом к игре? Или все-таки различие это в большей степени условное?

– Да нет, никакое не условное. Иранцы старались прежде копировать именно азиатскую манеру волейбола. И пришлось немало поработать, чтобы они не просто почувствовали разницу между тем, как действуют азиатские команды и лучшие европейские сборные, а также команды США и Бразилии, но и постарались демонстрировать на площадке игру, отличную от той, что показывали сборные Китая, Японии, Кореи. Нам удалось выйти на новый уровень игры. Волейболисты стали гораздо техничнее, совершали меньше ошибок на приеме и на блоке, стали иначе мыслить. И почувствовали вкус побед. Так что достаточно быстро я отчетливо увидел плоды своей работы – иранцы играли совсем не в азиатский волейбол. Может быть, еще не до конца европейский, но близкий к таковому.

Все на волейбольные арены!

– У вас огромный опыт работы со сборными. Как долго тренер должен оставаться во главе национальной команды?

– Существуют на сей счёт разные мнения. Но я давно вывел для себя одну формулу: идеально работать со сборной четыре года, один олимпийский цикл, потому что уже во второе четырёхлетие ты переживаешь определённые трудности. Но два олимпийских цикла – это, мне кажется, предел. Почему я и отказался продлить контракт с итальянской федерацией после Олимпийских игр в Атланте, хотя мне предлагали остаться во главе сборной этой страны. Бразилия и её тренеры в этом отношении исключение: они со своими командами навыигрывали много всяких соревнований, наверное, именно это их так долго у руля и удерживает.

– Возможно ли вообще придумать что-то новое в таком консервативном спорте, как волейбол?

– В нашем виде спорта очень сложно чем-нибудь удивить. Вместе с тем волейбол как игра достаточно молод. Футбол, баскетбол, тот же теннис – постарше. Потому волейболу еще предстоит проявить себя и завоевать зрителя. Нет, больших перемен быть не может. Полтора десятилетия назад в волейболе уже произошла революция, когда ввели новые правила, появился либеро, были отменены переходы подач, и каждое касание мячом площадки стало приносить очко. Игра стала динамичнее, живее, привлекательнее для зрителей. Думаю, можно и еще кое-что подправить. Но действовать надо именно в этом направлении, если мы хотим, чтобы волейбол встал в один ряд со «старшими братьями». Нашему виду нужно громче заявлять о себе, чаще появляться на телеэкранах. Тогда пойдут спонсоры, появятся деньги, как в футболе, баскетболе и теннисе.

Чемпионаты мира, Европы, Мировая лига – это хорошо. Но волейболом должны увлечься как можно больше людей. Он должен вернуться во дворы больших городов. Я понимаю, что в современных условиях добиться этого непросто. Однако первые шаги мы, люди волейбола, должны сделать сами. Мы просто обязаны посещать сколько-нибудь значимые волейбольные матчи. Если не мы, то кто это должен делать? И приводить на них своих детей, всех знакомых. Те, в свою очередь, потянут за собой своих друзей. Так наша игра обретет нового зрителя. Я уж не говорю, что все тренеры, которые работают с волейболистами разных возрастов, должны быть на трибунах вместе со своими учениками и их родителями. Давайте начнем с этого. Я призываю всех, кто имеет отношение к нашей игре, последовать моему совету. Вперед, на трибуны волейбольных арен!

Его признали лучшим волейболистом XX века. И сей факт никто оспаривать не будет. Потому что в мире нет второго такого игрока, который бы выигрывал олимпийское золото в зале и на песке. Имя этого уникального спортсмена – Карч Кирай.

Во время первого образовательного семинара молодых журналистов, пишущих о волейболе, который был организован в Анкаре весной 2011 года совместно ЕКВ и УЕПС, Европейской конфедерацией волейбола и Европейским союзом спортивной прессы, и на котором мне довелось преподавать, поинтересовался у семинаристов из разных стран, могут ли они назвать имя лучшего волейболиста XX века, официально объявленного Международной федерацией волейбола. Увы, никто даже угадать не пытался – все признались, что не знают. Пришлось рассказать о выдающемся игроке, фамилия которого с венгерского переводится, как «король».

Карч родился 3 ноября 1960 года в калифорнийской Санта-Барбаре в семье эмигранта Ласло Кирая, игравшего в своё время за волейбольную сборную Венгрии. И не удивительно, что Кирай-младший начал заниматься волейболом под руководством отца. За студенческую команду UCLA Bruins выступал с 1979-го по 1982-й. Трижды становился чемпионом NCAA и все четыре сезона признавался лучшим игроком Лиги. В 1983 году окончил университет по специальности «биохимия». Помимо трёх олимпийских титулов (1984, 1988, 1996) выиграл одно золото чемпионата мира (1986). Женат, двое сыновей.

Мусс из креветок на закуску

Первые встречи с «королём» у меня произошли в 1986 году в Москве на Играх Доброй воли и во Франции во время чемпионата мира. А ближе мы познакомились через два года, когда советская команда совершала американское турне в преддверии олимпийского турнира в Сеуле – играли вначале на Восточном побережье США четыре спарринг-матча в Портленде, Спрингфилде, Филадельфии и Вашингтоне, а потом перелетели на Тихоокеанский запад и сыграли на турнире в Лос-Анджелесе. Две команды тогда вместе переезжали и перелетали из города в город, жили в одних гостиницах, участвовали в совместных раутах – приёмах, вечеринках, разумеется, общались между собой.

С той поры сохранились несколько фотографий и один любопытный артефакт – меню из вашингтонского ресторана Anton's. На первый взгляд ничего особенного: перевязанные розовой ленточкой две странички плотной бумаги, почти картонки. Внизу на обложке с эмблемой питейного и едального заведения, на которой изображена группа джентльменов в одеяниях начала минувшего века с бокалами в руках, скромная надпись на английском, вовсе не требующая перевода: USA/USSR VOLLEYBALL TEAM DINNER. И дата JUNE 18, 1988.