Захаров задумался на пару долгих мгновений, за которые моё сердце успело сделать с десяток ударов.

– Резонно, – согласился он. – Но что вы предлагаете? Я ведь уже выполнил свою часть миссии. Дискредитация НИИ робототехники, разгромный отзыв в министерство – больше от меня ничего не требуется.

Я пожевал губами, изображая размышления.

– Видите ли, в чём дело… – сказал я, выдержав театральную паузу. – Сила, приложенная в нужный момент и в нужном месте, может очень многое изменить. А у вас сила есть.

– И как я переброшу свою силу в Москву? – воскликнул Захаров. – Во-первых, кто разрешит мне снимать части с важнейшего участка фронта в преддверии наступления? Во-вторых, до седьмого ноября никак вообще не получится перебросить хотя бы часть верных мне сил! И в-третьих, даже если я там буду, что решит горстка солдат? Против нас будет целая армия!

– А вот тут, товарищ генерал, я и прошу вас как следует подумать, – я изобразил очередную мудрую улыбку, предназначение которой заключалось в том, чтобы скрыть нервный тик, появившийся из-за того, что я узнал, наконец, дату и был на верном пути. На вернейшем пути. Головоломка с характерным щелчком сложилась. Я потёр ладони о штанины, поскольку они зудели уже нестерпимо. – Если в нашей организации вам никто не сможет помочь, то найдите знакомого, который сумеет. Переговоры я беру на себя, только дайте мне контакты нужных людей.

– Знакомых, – фыркнул генерал. – Да если я к кому-нибудь приду, то на следующий же день поеду в товарном вагоне на курорты Крайнего Севера. Тут только из своих…

Он явно что-то недоговаривал. Я посмотрел вниз, туда, где ворочался цех, словно поверхность штормового океана из стали. Больше всего на свете я сейчас желал взять генерала за шкирку и вытрясти из него всё, что возможно, а потом – концы в воду, но стоял смирно, оценивая шансы выбраться живым из крепости и добраться обратно до Москвы. Захаров воспринял это по-своему.

– Хотите сказать, что у вас нет контактов?

– Не складывайте все яйца в одну корзину, товарищ генерал, – нарочито медленно изрёк я. – Народная мудрость. И она играет на руку не нам.

– Хорошо, допустим, я дам вам контакт человека, который может знать, что к чему, – я изо всех сил постарался, чтобы ни единый мускул на лице при этих словах Захарова не дрогнул. – Но что дальше? Какие гарантии вы можете предоставить?

– А какие гарантии вам нужны?

– Неприкосновенность и полное выполнение прежних договорённостей, – быстро ответил генерал. – Мой сын должен остаться в Москве, а мне лично нужна доля французских трофеев и постоянное место в Генеральном штабе. Ни капли меньше.

– Това-арищ генерал… – протянул я. – Вы понимаете, что стоит на кону? А ещё торгуетесь! Если мы проиграем, то проиграем все и сразу. Никто не знает, что у него в голове. Никто не знает, какие у него планы. Кто должен остаться, а кому кирпич на голову упадёт? Кто – опасный свидетель и влиятельный противник, а кто станет убеждённым сторонником? Вы можете это сказать?

Генерал опустил голову.

– Не могу. Но тем не менее мне нужны гарантии!

Я оперся на перила и вздохнул.

– Хорошо-хорошо, – сказал я тоном, каким обычно говорят: «Достал, делай, что хочешь». – Я дам вам гарантии. В конце концов, если мы победим, то и в Генштабе места освободятся, и на трофеи очередь поредеет.

– А сын? – напрягся Захаров.

– И сын, – поторопился я успокоить оппонента. – Когда вы устроитесь в Генштабе, сами сможете повлиять на его судьбу. Итак, – у меня в горле пересохло: я сейчас собирался проверить догадку – главную на этот момент и оттого очень-очень важную, – кто поможет вам во время парада?

Захаров выпучил глаза, его усики встали дыбом.

– Большого. Концерта, – процедил он. – Не надо пускать всю конспирацию коту под хвост.

Меня словно окунули в раскалённый свинец. В точку. В точку, чёрт бы его побрал!

– Да, – улыбнулся я. – Простите. Так кто?

От названной фамилии мне чуть не стало дурно. Маршал. Маршал Военно-космического флота Гречко. Командир орбитальной эскадры больших бомбардировочных кораблей, герой битвы за Луну, орденоносец.

– Ничего себе, – я не сумел скрыть удивление. – Тот самый?

– Да, именно, – кивнул генерал. – Правнук космонавта.

– И что он должен был сделать?

– Этого я не знаю, – пожал плечами мой собеседник. – «Не храните яйца в одной корзине».

– Спасибо, товарищ генерал, – я откозырял и протянул Захарову ладонь. Он, помедлив мгновение, ответил тем же. Рукопожатие оказалось крепким и сухим, а ладонь – узкой и длинной, с пальцами пианиста.

– Спасибо – это пока ещё не место на Большом Знаменском, – заметил он, глядя мне в глаза. В этот раз я проиграл и отвёл взгляд первым.

– Всё будет, товарищ генерал. Всё будет.

– Мне связаться с Гречко?

Я быстро прикинул, стоит ли это делать.

– Нет, не стоит. Сообщение могут перехватить. Но будьте готовы, что Гречко захочет с вами связаться, возможно, понадобится подтвердить ему, что я – не верблюд.

Командировочное удостоверение было получено в штабе армии спустя полчаса после разговора. Я успел запутаться в бесконечных однообразных бетонных казематах, то и дело сотрясавшихся от ядерных взрывов. В штабе было душно, накурено, и ещё там всё время кричали. Огромный зал размером со стадион был заполнен столами, за которыми сидели, зарывшись в горах документов, военные: они и орали, постоянно связываясь с кем-то.

– Заря! Заря! Отступление прекратить! Стоять насмерть! Оборонять до последнего, подкрепление уже в пути! Заря! Как слышно?! Заря! – рычал тощий бледный капитан. У него от нервного тика дёргалась щека, а манжеты белой парадной рубашки пожелтели от табака.

– Коридор потерян! Повторяю, коридор У-19 потерян! Там газ! Повторяю, в коридор У-19 пущен газ, в штольнях люди гибнут! – это уже толстый и слишком старый для старшего лейтенанта мужик. Его физиономия имела очень странный оттенок – не красный даже, а синюшный, словно его вот-вот хватит удар.

– Атака на поверхности отбита! А? Что? Повторяю! Атака в секторе отбита! Потери противника – десять танков-голиафов и около трёх сотен человек пехоты! – отрапортовал лощёный майор с густыми чёрными усищами. Форма отглажена, морда круглая и сытая. Видимо, он привык к роли гонца с хорошими новостями.

– На! – ко мне подбежал седой сержант с чёрной повязкой на глазу и лицом, испещрённым глубокими шрамами так, словно это и не лицо было, а географическая карта какого-нибудь марсианского каньона. Под глазами старого служаки пролегли глубокие тени, на щеках седая щетина – лет десять служит, не меньше. Либо быстро «сгорел» на штабной работе.

Сержант сунул мне в руки лист бумаги с печатями и большой красной звездой в шапке документа – предписание срочно убыть в Москву с особо важным поручением. Я проверил почту: такой же документ, только электронный, уже загрузился.