Он прислушивался к ней.

— Это, должно быть, конфиденциально, — проговорил он. — Вы не могли найти это в сети.

Она встала.

— Вы получили это от Мёрка, — заявил он. — Он, должно быть, попросил вас показать мне это. Иначе я бы никогда этого не увидел. Мне никто никогда ничего не рассказывает.

Она остановилась в дверях.

— У него была прекрасная интуиция, — констатировал Каспер. — У Каина. Если он напал на этот след уже десять лет назад. Может, он ясновидящий. Может, я здесь вообще единственный, кто заперт в обыкновенной действительности.

Она вышла из комнаты.

Он почувствовал на щеке ласковое прикосновение солнца. Открыл глаза. Его кровать вывезли во двор. Он полусидел, полулежал лицом к водоему. Вода скрывалась где-то за рододендронами. Это растение любила его мать. За его выносливость и плодородие. Другие мужья приносили своим женам букеты цветов. Максимилиан однажды явился домой с кубическим метром Azalea diabolica, у растения пробивались листики, и оно противоестественно — посреди января — цвело.

Кто-то сидел рядом с ним, это была Синяя Дама.

— Мы позаимствовали идею из монастырских садов в Александрии, — сказала она. — Принцип — в английском переводе с коптского — заключается в том, что надо hide and reveal.[68]Ты все время чувствуешь воду, источник. Но никогда его не видишь. Такой вот божественный стриптиз. Предполагается, что это подвигнет верующих отчаянно стремиться к Богу.

— Клара-Мария? — спросил он.

Звучание ее затемнилось, и окружающий мир изменился. Как если бы на солнце внезапно наползла туча.

— Был звонок по телефону. Мы слышали ее голос. И голос какого-то мужчины. Нам сказали, что она скоро вернется.

— Есть запись? Дайте мне ее прослушать.

Она ничего не ответила.

— Когда меня привезли, — продолжал он, — и пока мною занимались… Я уже почти попрощался с миром. Я чувствовал, что вы были рядом со мной. Я уходил. Куда-то beyond.[69]Это так и было?

— Некоторые из великих женщин церкви, — ответила она, — говорили, что святые люди — то есть не такие мелкие управляющие, как мы, а люди, которые осуществили промысл Божий, — могут выступать в трех различных обличьях, трех различных ипостасях Спасителя. Звуковая сторона. Физическая форма. И любовь.

— Я воспитывался вне церкви, — сказал он. — Меня не крестили, и я не проходил обряд конфирмации. Я не знаю, как следует разговаривать с настоятельницей. Но если бы меня спросили, я бы сказал, что вы уходите от ответа.

Они слушали плеск скрытой от них воды. Он не знал, можно ли полагаться на Синюю Даму. Как правило, на людей полагаться нельзя. Как правило, этого и не требуется. На сей раз это имело решающее значение.

— Когда я был маленьким, — продолжал он, — мама как-то взяла меня с собой в церковь Александра Невского на Бредгаде. Она там беседовала с женщиной, которая, очевидно, была вашей предшественницей. Женщиной, с которой она, по-видимому, познакомилась здесь, когда была еще ребенком.

— Это, должно быть, была мать Рабия.

— Много лет спустя я написал ей письмо. Я очень болел в детстве. Какое-то время я ничего не видел и был частично парализован. За это время мой слух изменился. Мне некому было рассказать о том, как я научился слышать. Поэтому я и написал ей. Через тринадцать лет я снова увидел свое письмо. У женщины, которая меня оставила.

— Письмо, должно быть, сохранилось в архиве. Там она его, очевидно, и получила. Это плохо?

Он не мог повернуть голову. Но чувствовал, что она смотрит на него.

— Причиной всего была грубость? — спросила она.

— Я был загнан в угол.

— Женщинам редко нравится грубость.

— Женщины используют меня. Так мне тогда казалось. Именно этого я и испугался. Когда увидел письмо. Женщинам что-то нужно. Мои деньги. Слава. Моя энергия.

— Может быть, — заметила она, — им просто хочется быть поближе к твоей скромности.

Ему удалось повернуть голову в ее сторону. Несмотря на боль. И электроды.

Ее там не было. На стуле, где она сидела, лежал беспроводной телефон.

Он узнал номер Государственной больницы в справочном. Максимилиан взял трубку.

— Ты в Испании?

В голосе не было силы — похоже, от его тела осталось уже совсем немного.

— Я никуда не уехал. Лежу в больнице. По поддельной медицинской справке. Свеженький, как огурчик.

Он слышал, как отец вслушивается в его ложь. Беспокойство родителей за детей никогда не кончается.

— Тебе нужна была информация, — сказал Максимилиан. — Так вот, центром Копенгагена владеют пенсионные фонды, жилищные инвестиционные компании и частные лица. В пенсионных фондах пока что все спокойно, это Пенсионный фонд инженеров, Фонд дополнительного пенсионного страхования, Фонд медицинских работников, пенсионные фонды юристов и экономистов. Все их инвестиции долгосрочные, они владеют огромным капиталом. Самые заметные здания нас не интересуют, например штаб-квартиры банков, страховые домицилии и так далее — их пока что не продают. Самые крупные из жилищных инвестиционных компаний — акционерное общество «Норден», компании «Гутенбергхус», «Йеудан», жилищное акционерное общество «Данбо». Вместе с пенсионными фондами они вынудили государство скупать недвижимость. Так бывает, когда, например, прорываются плотины и наводнения снижают стоимость сельскохозяйственных земель. Государство вмешалось и выкупило недвижимость — предполагают, что речь идет о пяти-десяти процентах зданий в районах Сити и Фредерикстаден, цену никто не называл, но, по всей видимости, была проведена государственная оценка. Национальный банк раскошелился, и Министерство юстиции провело сделку. Теперь вернемся к частным лицам. Владельцам арендуемых квартир и собственникам квартир. Я навел справки. Говорят, что продаж было много и было ощущение паники, этого можно было ожидать. Но никто не бил тревогу, никто не заметил, чтобы какой-нибудь один покупатель заключил несколько сделок. Тогда я обратился в отдел строительства копенгагенского муниципалитета, чтобы узнать, не присылали ли к ним запрос сразу по нескольким объектам. Дело в том, что, прежде чем назначать цену на участок земли в Сити, необходимо оценить степень застройки, состояние грунта и возможное загрязнение — даже в такой, как сейчас, ситуации. Запросов в отдел строительства поступало множество, но все от разных лиц. Так что продолжаю расследование. Отсюда — со смертного ложа. Все сделки фиксируются в Бюро регистрации прав собственности. Твой старик отец, конечно же, напрямую подключен к реестру в отделе регистрации прав собственности на Хэстэмёллестрэде. Оказалось, что двадцать семь датских и иностранных компаний скупали землю с сентября прошлого года. Ни в одном случае не указана цена. Но речь идет о миллиардах. Может быть, о пятидесяти. Может быть, о сотне. Цена определялась по уровню цен до катастрофы. В районе Стройет цена составляла двадцать пять тысяч за квадратный метр. Теперь — самое интересное. Про иностранные компании я до этого момента ничего не узнавал. И вот я звоню в Комитет по регистрации промышленных предприятий и компаний. В Дании не регистрируются владельцы компаний. Но у компании должен быть директор и правление. Эти имена я записываю. А также дату создания компании. Теперь внимание. Двадцать четыре компании основаны в сентябре прошлого года. И во всех правлениях и на всех директорских должностях — одни и те же двенадцать человек.