Прошли первые дни, но боль не утихала. Напротив, она разрослась. Ему не хватало Юли как астматику воздуха. С ней в последнее время было тягостно. Без нее стало тоскливо. Возвращаясь домой, он слонялся по пустой квартире и не мог ни на чем сосредоточиться. Любая случайно обнаруженная забытая Юлей вещица ввергала его в уныние. А потому старался приходить ночевать как можно позже, привычно пытаясь забыться в работе. Но и здесь в эти дни главное было ждать.

Вот и в это утро, спустя неделю после аукциона, акции все еще не были проплачены. Впрочем, и успокаиваться не приходилось - возобновить переговоры "ФДН" не пытались и, более того, по информации Подлесного, продолжали активный поиск средств для проплаты. Хотя покупка эта для Белковского с каждым днем делалась все менее рентабельной - команда Флоровского развернула ударническую скупку акций у сотрудников. Но даже этот приятный факт грозил обернуться крупными финансовыми потерями. Дело в том, что с учетом переоформленных раньше девяти процентов в их распоряжении находилось уже свыше сорока. Если "ФДН" все-таки отступится, то с учетом сорока процентов, которые перейдут к "Лэнду" как к новому победителю аукциона, уже был перебор - восемьдесят против необходимых для абсолютного контроля семидесяти пяти процентов. Но если "ФДН" удастся все-таки найти средства и выкупить эти злосчастные аукционные сорок процентов, тогда, чтобы иметь хотя бы пятьдесят один процент, то есть простое большинство, необходимо было докупать еще аж целых одиннадцать. Причем завершить скупку следовало срочно - и так уже многие, прознав о неожиданной конкуренции, начали отказываться продавать акции по прежней, еще вчера казавшейся им невиданной цене. В этой ситуации Забелин дал команду скупку не приостанавливать. Сам он в институте, само собой, не появлялся, а всю работу там после исчезновения Юли вели Астахов и Власова, само собой под неуемным контролем вездесущего Макса. Он даже оборудовал ночлег в кабинете. Судя по всему, вместе с Натальей.

С Забелиным, сделавшимся нелюдимым, они теперь общались больше по телефону. Правда, Макс с Натальей то и дело порывались навестить его или куда-нибудь выдернуть, но попытки эти он под разными предлогами пресекал. Но сегодня Алексей получил от Натальи приглашение, от которого нельзя было отказаться, - на ее день рождения. Причем приглашение оказалось нетривиальным - на концерт. И больше того, на концерт Большого симфонического оркестра! В классической музыке Забелин разбирался немногим лучше, чем в иконописи. Единственное преимущество его как меломана состояло в знании самого начала Первого концерта для фортепьяно с оркестром Чайковского, под который они студентами несколько лет чокались, встречая Новый год. Впрочем, в таком приглашении Забелину виделось преимущество: лучше три часа заунывной музыки в полной темноте, чем три часа пустой говорильни среди множества мелькающих лиц. Люди в последнее время его раздражали. Стремительные перемены происходили и в банке. В отсутствие отходившего в реанимации после пересадки почки Второва Покровский, не теряя времени, заложил крутой галс - подписал приказ о создании финансового блока. Наряду с бухгалтерией туда вошли новые подразделения с мудреными названиями типа "Управление формирования учетной политики банка", "Управление планирования и оптимизации структуры баланса", "Группа координационных работ подпроекта финансового контроллинга". Когда главный бухгалтер Файзулина заподозрила, что нормальный человек попросту в этих названиях потеряется, Покровский, стараясь быть терпеливым, разъяснил, что время допотопных методов прошло. Следует активнее интегрироваться в международный финансовый рынок. После этого неинтегрированная в мировую экономику Файзулина в духе прежних, допотопных традиций попросту перестала с ним разговаривать, и в последние дни общались и.о. президента с главным бухгалтером исключительно через секретарей. За всем этим быстро проглянула главная, кадровая логика: рассаживая на новые подразделения своих людей, Покровский потихоньку охватывал мятежного главбуха удушающим кольцом. Не дожидаясь асфикции, Файзулина подала заявление об уходе.

Следовало, справедливости ради, отдать должное энергии Покровского. С его утверждением в должности резко активизировались переговоры об инвестиционных кредитах с западными компаниями, прежде всего с BNP и Дойчебанком, началась подготовка к новой эмиссии для реализации акций в Америке. Диковинное словечко "американские депозитарные расписки" становилось обиходным. Правда, Керзон на все замечания о том, что банк при Покровском готовится рвануться вперед, отвечал коротко: "Ну да. Как корабль, на котором придурок-капитан перед бурей выставляет все паруса". Впрочем, Керзон и при Папе был неизменным скептиком. К тому же следовало сделать скидку на уязвленное самолюбие проигравшего фаворита. Сам Забелин, не желая быть втянутым в закулисную свару, в банке бывал чрезвычайно редко, решая текущие вопросы в основном через Дерясина. В половине второго в кабинет Забелина ворвался взволнованный Андрей.

- Нам перекрыли кредитование, - с порога огорошил он.

- Остынь. Кто?

- Только что на кредитном комитете мне отказали в выдаче очередного миллионного транша. Баландин потребовал отчитаться за предыдущие расходы.

- Отчитаться? Но с чего бы у него неясности?

- Не ко мне вопрос, Алексей Павлович. Вы, говорит, аукцион проиграли. Стало быть, цели - семидесяти пяти процентов уже не достигнете. Нечего больше деньги транжирить. У нас, мол, ресурсы ограничены. Да чего там ограничены?! Вы гляньте только, кому дают. Вот - у секретаря выклянчил. Он бросил через стол ксерокопию протокола закончившегося заседания кредитного комитета.

- Сноровисто. Ты чего это, будто не в себе? - Забелин пробежал глазами по списку. Не веря глазам, прервался. Даже посмотрел вопрошающе на Дерясина, который подтверждающе закивал: "Он самый, не сомневайтесь. Нам, стало быть, отказывают, а другой рукой противников наших подкрепляют. И цифра тютелька в тютельку".

Забелин еще раз вчитался. Ошибки не было - "Кредитовать ЗАО "ФДН консалтинг групп" в размере 6 миллионов 500 тысяч рублей - под пополнение оборотных средств".

- Стало быть, акции оборонного института - это теперь оборотные средства. А пятьсот для кого?

Дерясин понимающе усмехнулся. Забелин схватился за телефон.

- Послушай, Чугунов, - без предисловия, в манере самого руководителя аппарата, произнес он. - Ты знаешь, что нам отказали в кредитовании на скупку акций?

- Да, но ничего не могу сделать. Все решения Баландин согласует с Покровским, а тот поставлен Папой, - сомнения рокового дня миновали, и теперь во вновь утвердившемся мире с ясными ориентирами Чугунов сделался прежним.

- Но речь идет как раз о приоритетном проекте, который Второв лично инициировал. Что ты отмалчиваешься?

- Папе доложили о результатах аукциона, - неохотно признался Чугунов.

- А ему доложили, что аукцион - это еще не конец света? Что задача наша объемней - взять институт под контроль. Что он сказал?

- Повторить дословно?

- Не стоит. - Забелин бросил трубку и поднял вновь. - Какой у Баландина? Не помнишь?