и главное, зачем, совершенно непонятно. Дальше еще круче — недавнего председателя Центробалта сразу же опознает кто-то из бывших офицеров и, разумеется, сразу же об этом сообщает в белогвардейскую контрразведку. После этого Павла Ефимовича арестовывают. По этой причине севастопольским подпольщикам, якобы, не удалось переправить его в… Балаклаву. Для чего Дыбенко надо было переправлять из Севастополя в Балаклаву, никто из историков не объясняет. После содержания в севастопольской тюрьме, Дыбенко перевозят в тюрьму Симферополя, где почему-то передают немцам. Допросы продолжаются еще в течение трех месяцев. Все это время Павел Ефимович держится настоящим героем. Наконец, 3 ноября 1918 года наступает апофеоз — Дыбенко будят ночью, приказывают одеться, затем вталкивают в закрытый автомобиль и «долго везут на большой скорости в сопровождении немецкого конвоя».

Впоследствии Дыбенко будет рассказывать, что его собирались повесить прямо “на центральной площади Севастополя”, возможно, на площади Нахимова, возможно, прямо на колоннаде Графской пристани. Что тут сказать, героическая смерть на героическом месте. Голливуд отдыхает. Поразительно, но заканчивается вся история тоже по-голливудски. Уже приговоренного к смерти, но так и не сломленного врагами П.Е. Дыбенко, в самый последний момент меняют на группу немецких генералов и офицеров. Однако в этой истории возникает немало вопросов. Чтобы посылать Дыбенко в Севастополь, надо было совсем не иметь головы, и тем, кто его посылал, и тому, кто ехал. В то, что Дыбенко после всех своих художеств был. официально направлен большевистским центром руководить крымским большевистским подпольем, я никогда не поверю. Уж что-что, а в деле организации нелегальных организаций, большевики были профессионалами самой высокой пробы, да и кадры для этого имели в избытке. Так для чего тогда отправить на верную смерть (одновременно, заранее обрекая на уничтожение и часть севастопольского большевистского подполья!) прекрасно известного всей стране и, в особенности флотскому Севастополю, политически ненадежного и склонного к предательству недавнего наркома по морским делам, к тому же, еще и совершенно безграмотного в нелегальных хитростях. Неужели в Москве не нашлось более опытного, более надежного и более неприметного?

К тому же большевистским партийным подпольем Дыбенко не мог руководить даже формально, т. к. был с позором изгнан из рядов партии большевиков. Исключение из партии является, как известно, выражением высшей формой недоверия к исключаемому. Как же человеку, к которому нет доверия, можно доверить такое сложное и ответственное дело, как организация партийного подполья в тылу врага? Поэтому я больше склоняюсь к тому, что в Севастополь Дыбенко никто не посылал, а туда он рванул сам. А вот зачем рванул — вопрос!

А вот еще и такая версия, гуляющая на страницах интернета: “После суда большевики направляют Дыбенко на подпольную работу в Севастополь. Здесь он с городским подпольем начал агитационную деятельность среди немецких солдат. Однако контрразведка врага работала четко: уже месяц спустя Дыбенко был арестован и, после неудачного побега из тюрьмы, приговорен к расстрелу. Ему вновь сказочно повезло: в октябре по просьбе его супруги Александры Коллонтай советское правительство смогло обменять Дыбенко на группу пленных офицеров”. В данном варианте Дыбенко, как мы видим, уже вовсю трудится в подполье — агитирует германских солдат за Советскую власть (любопытно, на каком языке?), причем трудится целый месяц и, только после этого, арестовывается. Дальше еще круче — герой бежит из тюрьмы, но его ловят и приговаривают к расстрелу. Но тут… просто сказочное везение — его обменивают.

* * *

Завесу тайны над реалиями подпольной работы Дыбенко в Севастополе в 1918 году приоткрывают показания самого Павла Ефимовича, данные в 1938 году. Обратимся к протоколу допроса от 15 мая 1938 года:

«Дыбенко: В 1918 году я был арестован жандармерией белогвардейского правительства генерала Сулькевича в Крыму, во время оккупации Крыма немцами.

Следователь: При каких обстоятельствах?

Дыбенко: В 1918 году я был послан ЦК партии на подпольную работу, сначала на Украину, а затем в Крым. Я получил явку к члену подпольного большевистского комитета Одессы Елене Соколовской (настоящее имя Соня Мрийская — В.Ш.). Встретившись с ней в кафе на Еврейской или на Польской улице Одессы, я получил от нее дальнейшую явку к руководителю Севастопольской большевистской организации Гулеву с документами (полотнянкой), служившими мне явкой в Севастополе. На пароходе из Одессы я направился в Севастополь и, сойдя на пристань, тут же был арестован белогвардейской контрразведкой. Меня отвезли в тюрьму и допрашивавший меня офицер, фамилии его я не помню, сразу же назвал мою действительную фамилию и цель моего приезда в Крым. Вначале я пытался возражать, однако при обыске у меня в одежде нашли полотнянку с явкой к Гулеву. Тогда я подтвердил, что я действительно Дыбенко. Однако отказался давать какие-либо показания”.

Любопытно, что по дороге в Одессу, в Харькове Дыбенко узнал, что его младший брат прапорщик Федор Дыбенко подался к Петлюре. Это было сильным ударом. Еще бы, брат знаменитого революционера и украинский националист! Дыбенко пытался через местных партийцев выйти на брата, но из этого ничего не получилось.

Но вернемся к допросу 1938 года:

Следователь спрашивает Дыбенко: “Вас судили?

Дыбенко: Нет, я был освобожден, а затем меня обменяли на немецких офицеров.

Следователь: Послушайте, Дыбенко, прекратите Вашу гнусную тактику. Вам не удастся обмануть следователя.

Дыбенко: Прошу мне верить, я не был провокатором».

Здесь явно видно, что Павел Ефимович пытается, не вдаваясь в подробности своего более чем странного обмена, поведать следователю официальную версию чудесного избавления из вражеской неволи. Впрочем, при первом же нажиме он сразу же проговаривается. Следователь еще ничего не спросил Дыбенко о его возможном провокаторстве. А тот уже сам о нем говорит, пытаясь, тем самым, упредить опасный вопрос:

«Следователь: Вы после освобождения остались в Севастополе?

Дыбенко: Да, я остался в Севастополе и установил связь с Гулевым, так как я имел поручение из ЦК обсудить с активом севастопольской большевистской организации планы работы в тылу противника. Я предложил Гулеву созвать актив организации, однако, сумел явиться кроме Гулева только Бекман (член подпольной организации в Севастополе) и вместе с ними я на этом совещании был вновь арестован.

Следователь: И вновь освобожден?

Дыбенко: Да, был освобожден после трех месяцев пребывания в Симферопольской тюрьме.

Следователь: Чем объяснить Ваше первое освобождение в Севастополе после того, как у Вас была обнаружена полотнянка с явкой к Гулеву?

Дыбенко: Я долгие годы думал над этим и кроме, как желанием контрразведки установить мои связи путем наблюдения за мною, ничем не мог этого объяснить.

Следователь: Неужели Вы не видите всей нелепости Ваших попыток скрыть свою предательскую роль в этом деле. Говорите прямо — Вы