— Не спала, ты еще поспишь или уже чай будешь?

— Чай! Варь, я сегодня вечером поздно вернусь, — делает глоток из кружки. — А может, и вообще ночевать не буду дома. Надеюсь на это очень.

— А что случилось? У тебя свидание?

— Да! Наконец-то! Нормальное свидание и с парнем, которого я хочу.

— И с кем же? — Вот это новость! Маня иногда встречалась с парнями, но никогда не говорила об этом с таким энтузиазмом, как сейчас. И ночевать она приходила всегда домой.

— С Лехой! Он сам позвонил! Сказал, что чувствует ответственность за меня после того, что я учудила в «Утке». Предложил сегодня вечером с ним в парк сходить, там компания собирается, на досках катаются.

— И почему ты решила, что это свидание, да еще и такое… интимное? — Не хочу расстраивать Машку, но мне кажется, она по-прежнему не в ту сторону смотрит.

— Потому что я знаю, какую реакцию у него вызываю. Природу не обманешь! — скрывается в ванной. А я смотрю на телефон. Тишина.

Сегодня мне никто больше не сует в нос газеты прямо перед экзаменом, но настроение просто убитое. Я несколько раз порывалась позвонить ему, но каждый раз останавливала себя. Почему-то казалось, что если я позвоню, то ничем не буду отличаться от тех его фанаток, которые преследуют его в универе на каждом шагу.

На меня особо никто не обращает внимания, все заняты предстоящей сдачей. И таких сегодня пол-универа. Погода хорошая, многие на улице греются. Видимо, консультации или экзамен только ближе к обеду.

Экономика — не самый сложный предмет для меня, все-таки непрофильное образование, жутких формул у нас нет. Должно пройти нормально. Экзамен письменный и через час вываливаемся всей группой на улицу, по дороге, разумеется, обсуждая, кто и что написал…

Мы с Машкой идем чуть впереди остальных. Когда проходим мимо скамейки, с нее поднимается высокий парень.

— Стас?

Он что тут делает? Машка с интересом рассматривает Исмаилова, а я испытываю легкую досаду. Решила, что все оставила там, в Москве. И хотела, чтобы на его месте другой меня тут встречал. Но Никиты по-прежнему нет. Он уже прилетел?

— Варя, привет! Я… Давай поговорим, — хочет взять меня за руку, а я отталкиваю его.

— Зачем?

Вокруг нас собираются одногруппники, разговоры об экзамене затихают сами собой. Всем любопытно, девчонки беззастенчиво рассматривают Стаса. Понимаю, что этот цирк надо прекращать.

— Ладно, пойдем!

Иду прямо в сквер рядом с универом. Там должно быть не так много людей, как здесь. Хотя, конечно, сплетни обязательно пойдут. И правда, тут поспокойнее. Машка со мной не пошла, конечно, но осталась неподалеку, я ее вижу.

— О чем ты хочешь поговорить?

Смотрю на него снизу вверх, руки на груди скрещены. Не представляю, что он может сказать. Оправдываться? Доказывать свою правоту?

— Варь, я люблю тебя, всегда любил и буду.

Вздрагиваю от этих слов, они отдаются болью внутри. Как можно любить человека и так с ним поступить?! Ты даже никогда не поймешь, через какой ад я прошла! Как умирала каждый день, как видела бабушку, угасающую с каждым днем. Как заставляла себя жить, не понимая, зачем. За что, Стас?! Столько мыслей, эмоций, но я молчу. Я не хочу и не могу обнажать перед ним душу. Больше нет. Детство кончилось. Но мне почему-то его очень жалко. Он стоит передо мной такой потерянный, он нуждается во мне. Как и раньше. Я чувствую это.

— Поэтому ничего не сделал, чтобы найти меня и все объяснить? Три года, Стас, три года. Пока я сама тебя случайно не встретила.

— Как ты там вообще оказалась? Это правда, что пишут? Ты с Ледневым? Ты его невеста?!

— У тебя у самого есть невеста. Юлия, так?

— Уже нет, мы расстались. Я ни с кем не могу быть, только с тобой. Пойми, Варя, я пришел в себя через пару месяцев только, вообще не соображал, где я, что происходит. Было больно, ужасно больно, умереть хотел не раз, а тебя не было рядом, только родители. Думал, ты бросила меня, зачем тебе калека. Мама не разубеждала, ничего не говорила про тебя, хотя я спрашивал, просил позвонить тебе. И я смирился, решил, что больше не нужен тебе.

Смотрю на него и вижу прежнего Стаса, моего Стаса, которого так любила. И сердце от боли сжимается, что все так обернулась, мы же так счастливы были. Да, дети, глупые, наивные, но такие честные и искренние.

— Тетя Оля мне все рассказала и объяснила, Стас. Тебе учиться надо, заниматься наукой, а я… я — из другого мира, да?

— Мама головой тронулась на этой науке! Я не смогу, Варь, я не такой, как ты думаешь! Мне казалось, что я реально гений, мне все об этом говорили, я и олимпиады все наши выигрывал. А как учиться пошел… Давай сядем?

Садимся на скамейку рядом, он продолжает говорить. Сбивчиво, волнуется очень.

— Ты знаешь, сколько нас таких? Да целый факультет и не один. Там такое ребята могут делать… Мне во сне не приснится. В первом семестре вообще думал, что вылечу. Я же год пропустил еще, восстанавливался… А Юля, она дочка профессора, мы в одной группе учимся. Делали как-то вместе работу, так я по дурости дома рассказал про нее. Ну и…

Сижу рядом, вроде слушаю его, а перед глазами совсем другие люди — Ник и Марина. И Леднев-старший, тетя Оля — просто божий одуванчик рядом с ним. Никита вот почему-то так и не стал встречаться с Бариновой, хотя, может, все еще впереди? Если будет, значит, я и в нем ошиблась.

— А ты изменилась, так похорошела, не сразу узнал тебя тогда. Так это — правда? Ты с ним, Варь?

— Тебе что с этого?

— Как что?! Я просто не верю. Это не ты, ты не можешь быть с таким, как он!

— Почему это? Недостаточно хороша для него?

На место боли и обиды приходит раздражение. Как же я устала от этого разговора. Какой в нем смысл? И в любовь его я больше не верю. Любил бы — нашел бы, никто бы не помешал.

— Наоборот! Ты так умеешь чувствовать и понимать. Ты очень глубокая, настоящая. А он — пустой, богатенький красавчик, которому все досталось просто так. Он же… Я видел, как он на тебя смотрел, Варя!

— И как же?

Не уверена, что хочу слышать ответ.

— Как на свою собственность! Будто ты ему принадлежишь!

Стас ревнует, хотя что мне с этого?

— Ты приехал узнать, с Никитой ли я? Так вот: тебя это не касается. И какой он на самом деле — тоже не твое дело. Ты зря приехал, Стас. Все давно закончилось, не в Москве и даже не после аварии. Просто мы выросли и оказались слишком разными. Я никогда не пойму тебя — ты позволил мне, всем, кто тебя любил, думать, что ты умер. Да ты хоть представляешь, что мы все пережили?! Ты ведь до сих пор никому не звонил и не сказал, да? Ни в школе, ни твои друзья, ни одноклассники ничего не знают? Ты даже не понимаешь, что ты сделал!