помог мне избавиться от ненужных вещей. Я не успела прийти в себя от смущения, что совсем обнажена перед ним, как с его бёдер упало покрывало.

 Я охнула. И снова была закружена вихрями ласки. Они, как весенний дождь, то затихали, едва касаясь земли каплями и заставляя её ждать, ловя с нетерпением каждую; то словно ливень, не оставляли шанса спрятаться, отмечая поцелуями, жадным скольжением ладоней и кончиками пальцев каждый сантиметр моей кожи. Даже там, где было нельзя под угрозой недельного карцера! Но Вёлвинд не знал запретов, выискивал и находил точки, неизвестные мне самой, которые заставляли вспыхивать, кусать губы, гореть и выгибаться навстречу.

 Моё тело сошло с ума в творимом им безобразии и волшебстве где-то между небом и землей, между приятным и до паники невозможным.

 Просьбы остановиться на Вёлвинда больше не действовали. Он шептал ласковые слова, отводил мои пылающие стыдом руки в сторону и делал пальцами и губами то, от чего меня уносило в подпространство.

 И вдруг я почувствовала резкую боль там... Вскрикнула, сжалась от страха, стало ещё больнее.

 Вёлвинд накрыл мой рот поцелуем, успокаивая и осторожно растягивая эту боль всё глубже, размазывая её нежностью движений. И затем с его неугасающим напором тянущая боль вдруг принесла удовольствие, невозможное, как солёная карамель.

 Безумие жара его тела и тяжести, запах волос и чего-то вкусного, терпкого окутали меня новым колдовством. И в ритме странного бестыдного танца снова превратили моё тело в податливое сдобное тесто, а затем заставили взорваться и закричать. Я и вправду сошла с ума! – мелькнула последняя мысль в волнах мучительно-сладкой, восхитительной дрожи. После которой меня будто не стало.

 * * *

 Я проснулась и мгновенно смутилась, окружённая со всех сторон обнажённым мужчиной. Его большая ладонь лежала на моём животе, а сам Вёлвинд словно огородил меня от утра сквозь шторы своим мощным торсом, узкими бёдрами и длинными ногами. Вторая его рука лежала на моей подушке, прикрывая мою голову. Волосы разметались, смешавшись с моими, и дыхание было таким тихим, что я даже прислушалась: дышит ли. Дышит. От моего взгляда его ресницы дрогнули, и веки медленно приоткрылись. Моргнули сонно, будто в удивлении, а затем в серых радужках растаял сумрак – Вёлвинд улыбнулся. В башне академического здания пробили часы.

 Вёлвинд подтянул меня к себе и коснулся носом носа, поводил немного и по-мальчишески улыбнулся.

 - Привет...

 – У тебя такой вид, словно ты играешь с котёнком, – пробормотала я, притворяясь, будто ещё полусплю, при этом сгорая от смущения и понимая, что при свете дня наша взаимная нагота выглядит совершенно вопиюще, как восклицательный знак над тем, что мы сделали.

 – С Воробушком, – поправил Вёлвинд и потянулся к моим губам.

 В двери апартаментов заколотили.

 – Мистер декан! Простите, мистер бывший декан Элоис! Вас вызывает к себе ректор! Я жду у двери, мне велено вас сопровождать! – послышалось откуда-то из-под потолка, словно из громкоговорителя.

 – Паршивец, – совершенно беззлобно констатировал Вёлвинд.

 И откинулся на спину, забросил за голову руки с выделяющимися бицепсами. Лицо его было блаженно счастливым, как у человека, который, наконец, выспался.

 А я приподнялась на локте и, натягивая на себя простыню, сказала:

 – Надо идти. Это, наверное, для выяснения показаний погибшего стража через артефакт.

 – Да! – воскликнул Вёлвинд и одним махом подскочил с постели, совершенно не стесняясь своего тела.

 Завязал волосы одним движением в хвост, затем так же бодро нырнул обратно на кровать и навис надо мной. Его глаза смеялись, словно абсолютно ничего ему не угрожало.

 – Только я думаю, что сэр Алви влепит нам очередную залепуху и поведёт по ложному следу.

 – Мы не узнаем, если не проверим, – пробормотала я, стараясь не смотреть на кубики мышц на его животе, но почему-то глаза к ним словно прилипли.

 Вёлвинд, хмыкнув, поднял пальцем мой подбородок. Я, наверное, покраснела, как пойманная с поличным. Но в серых глазах разлилась нежность.

 – Как ты чувствуешь себя, девочка?

 – Хорошо... А ты?

 Горячее дыхание, тёплые губы, головокружение от подаренной мягкости. И его улыбка. От стеснения не осталось и следа...

 – Ты можешь остаться.

 – Нет, я с тобой!

 Я тут же решительно села. И поняла, что халат мой желтеет в нескольких метрах от кровати, вместе с сорочкой. Я потянула на себя простыню, чтобы завернуться в неё – дефилировать при свете дня так, как он, я ещё не умею...

 Счастливый и какой-то лёгкий, Вёлвинд быстро натянул штаны из шкафа, рубашку. Подхватил меня на руки, завернув ещё и в покрывало, как куколку, и подмигнул:

 – Лучше всё-таки тебе надеть форму.

 – А как?.. – пискнула я.

 Он расчертил жезлом в воздухе круг. И со мной на руках шагнул через ночное поле с пшеницей, словно через коридор, в другой портал. Мы очутились в моей комнате.

 Тиктаклин лениво, для проформы постукивал по крыше молоточком, и махал согнутой ногой. Из окошка выглядывала рыженькая швейлица, подставив под подбородок крошечную ручку. Нас они и не заметили.

 Вёлвинд опустил меня на кровать и мотнул головой в их сторону.

 – Кажется, кто-то их разбаловал. Потому я и предпочитаю механику.

 – У них любовь, – хмыкнула я. – Ну, ты же понимаешь, что это такое?

 Вёлвинд приблизил ко мне лицо, шутливо расширив глаза.

 – Расскажешь? – потом щёлкнул пальцами и встал. – ...позже! Не буду мешать твоему утреннему туалету, Воробышек! Сбирайся, но быстро!

 Он запрыгнул обратно в раскрытый портал и исчез.

 Я взглянула на себя в зеркало и, убедившись, что никого нет, радостно подпрыгнула, сбросив с себя кокон чужого покрывала. В отражении была я и будто не я... Какая-то взъерошенная, разрумянившаяся, чуть шальная и невозможно счастливая Трея. Надо было срочно принимать душ и серьёзный вид, и косу заплести, и форму застегнуть под самый подбородок.

 Что я всё и проделала, быстро, как учили в приюте. Трея в отражении стала построже, вот только припухшие губы подозрительно алели. Стоило спросить у Хлои, не бывает ли губной помады с обратным эффектом. А, впрочем, зачем? Никто ничего не заметит.

 * * *

 Но когда, пройдя вновь, как сквозь строй, мимо ошарашенных студентов и преподавателей, мы с Вёлвиндом вошли в кабинет ректора, Алви достаточно было одного взгляда. На меня. Затем на соперника. Голубые глаза потемнели до цвета сумрака, и Алви процедил сквозь зубы:

 – Какая же ты мразь, Нугаард!

 – И тебя с добрым утром, Алви!