Вёлвинд прыснул.

 – Ещё не хватало, чтобы Алви знал, как я целуюсь!

 Я хмыкнула, мои щёки залило жаром.

 – Я не об этом... Ты добрый на самом деле. И никакой ты не демон.

 Он перестал хохотать и посмотрел на меня внимательно, чуть склонив голову.

 – И хороший, – добавила я. – Ты очень хороший! Я видела твоё сердце.

 Кажется, ему очень нравилось то, что я говорила.

 – Когда ты смотришь на меня, твоё сердце наполнено светом. Таким красивым! И в глазах...

 – Просто дело в тебе, – улыбнулся он.

 – Вовсе нет.

 – Не спорь со старшими, – хмыкнул Вёлвинд, хотя его серые глаза счастливо сияли.

 – Я заклинательница, забыл? – заявила я с напускным возмущением и игриво толкнула его ладонью в грудь.

 – Забыл, – вдруг признался он и притянул меня к себе.

 Покрыл моё лицо поцелуями, нежно поглаживая ладонями по спине, волосам, шее. Казалось, он сдерживается и касается едва-едва, словно я хрупкий цветок, у которого сломается стебель и разлетятся лепестки, стоит прижать его неаккуратно. Я внезапно осмелела и сама поцеловала его в губы. Он распалился, касания стали жарче, сильнее. Вдруг он проник под блузку моей формы и коснулся кожи, чуть прижал пальцами, и меня будто пронзило электричеством. Я расширила глаза и отстранилась.

 – Прости. Если ты не хочешь, я не стану, – проговорил он.

 – Я... я не знаю...

  Вёлвинд вновь погладил меня осторожно, хотя от его горячей ладони исходила такая вибрация, почти дрожь, словно он сдерживал себя, как коня на скаку. Его дрожь передалась мне. Безумство нетерпения, что-то такое, что было сильнее разума, рвануло во мне с жаркой волной. Внутри моего живота скрутился упругий жгут, а по ногам растеклась слабость, но вдруг я вспомнила, как он завораживал тьму. А с ней и меня... Я чувствовала то же. А если это колдовство?..

 Заливающий стыдом, необъяснимый страх заставил меня выставить руки. Вёлвинд тут же ослабил объятия, выпуская меня. Уголок его губ тронула улыбка.

 – Всё-таки страшный?

 – Нет! Но... да. – Я взглянула на него виновато, одновременно желая его прикосновений и боясь их.

 – Я понимаю, ты не знала мужчин, – кивнул Вёлвинд.

 – Нет... Да... – Я растерялась, прикусила губу, и всё же призналась: – Это чувство внутри... такое же, когда ты колдуешь с тьмой, а отключается всё во мне... Или включается... Я не такая, на самом деле. Я не понимаю...

 Бровь Вёлвинда удивлённо изогнулась.

 – Ты испытываешь возбуждение, когда я заклинаю живую тьму?

 Я сглотнула, сцепив на животе руки. Опустила глаза долу.

 – Да...

 – Впрочем, это нормально, – сказал он задумчиво. – Она оживает во мне и зеркально оживает в тебе при манипуляциях. Потому что живая тьма – материальная тень самого мира.

 – Тень? – удивилась я.

 – Тень. Тьма есть во всех, пока мы живы. Мир таков: в каждом есть свет, и есть тьма, тёмная сторона личности, наша тень: то что мы скрываем в себе, и не хотим, чтобы видели другие. Страсть – свойство тени. При возбуждении разум теряет контроль, сила уходит в тело и...

 – Разве во мне такое есть? – нахмурилась я, ещё разгорячённая, смущённая и растерянная.

 И вспомнила, как желала всем провалиться, как злилась на сестёр, на мадам Тодлер, как корила на чём свет стоит девочек в приюте, когда они рассказали о моей магии, как порадовалась неприятностям Лили, Наяды и Агнешки... И боялась, что кто-то узнает про эти мысли. Щёки мои залила краска. Я отошла от Вёлвинда в смятении.

 – Значит, то что мы делаем, плохо! И то, что я чувствую... Я не хочу пробуждать свою тёмную сторону!

 Вёлвинд тихо рассмеялся и подошёл ко мне.

 – Ты всё не так поняла, малышка!

 Я опять отшагнула и коснулась бёдрами края стола, почти сев на него. Вёлвинд встал рядом.

 – Разве есть что-то плохое в ласке и нежности, девочка? В желании чувствовать и быть ближе? В том, что любишь?

 – Н-нет... Но то что происходит со мной, оно слишком сильное... И это колдовство...

 – ... Это нормальная физиологическая реакция. Ты – женщина, я – мужчина, так нас создал Бог. Это то, что чувствуют люди, когда их влечёт друг к другу! Когда любишь, хочется касаться! В этом нет ничего плохого.

 – Бог... А при чём здесь тьма?

 – Думаешь, он создавал только свет?

 – И тьму тоже? – удивилась я.

 – Тоже. Помнишь, я гооврил, что вся суть в том, что ты делаешь с ней? Что выбираешь. Зависть, алчность, месть? Становишься темнее. Или используешь тьму как энергию для того, чтобы исправить ошибки и магические искажения мира, для защиты невинных, разве это плохо?

 – Для этого тебе тьма?

 – Да, это просто сгусток энергии, не более. – Он посмотрел на меня так, что я поверила. – Я – чёрный маг, но это касается только инструментария, который я использую. Белый может быть на поверку гораздо страшнее. У меня нет дурных помыслов. И я никогда не наврежу тебе. Потому что люблю тебя!

 Говоря это, он волновался, словно говорил такое впервые. И не лгал.

 – Ты сказал это сам... – отметила я, и в тот же миг сомнения, как мрачная завеса, слетели с моего сердца, и стало так хорошо, что даже, казалось, лампа разгорелась ярче.

 Вёлвинд взял меня руку и вновь очень осторожно, трепетно поцеловал.

 – Я не стану тебя торопить, ты для меня слишком важна. Прости, если испугал.

 – Нет, нет! – пробормотала я, сжав его пальцы, сердце моё билось в волнении.

 – Но ты испугалась. – Он ласково провёл пальцем по овалу моего лица, заправил прядь за ухо. – Тебе нужно время... Глядя на тебя, я забылся. А на тебя слишком много всего обрушилось. Отдыхай и не думай ни о чём, Воробушек. Спокойной ночи! И не забудь поставить призрачного стражника!

 Он коснулся губами моей щеки, нежно, едва мазнув, и развернулся к выходу. Я растерялась, не зная, что сказать. Чтобы не уходил?

 Тело горело и звало его, хотело прикосновений, а ум в смятении ещё бунтовал. И стыд, холодный и едкий, как взгляды сестёр в приюте, велел промолчать.

 Вёлвинд просто дёрнул на себя ручку двери и вышёл. Его шаги прозвучали на лестнице. Такие же, какие я услышала в первый раз в карцере: стремительные, гулкие.