– Я не отгораживаюсь. – Она вышла из кухни в спальню и начала переодеваться в пижаму.

– Малышка, твой отец во всех новостях, а ты мне даже не позвонила. Предполагается, что мы любим друг друга, что я должен быть первым человеком, к кому ты обратишься, но я не получал от тебя вестей уже два дня.

– Чарли, сейчас мне не до выяснения отношений.

– Ясно. Я всегда прикусываю язык, когда ты замолкаешь, и пытаюсь дать тебе личное пространство, надеясь, что в один прекрасный день ты мне откроешься. Однако ты никогда этого не делаешь. Мои родители продолжают спрашивать, все ли с тобой в порядке и где ты, и я не знаю, что им ответить.

Уиллоу снова затошнило, и ей показалось, что она сейчас заплачет.

– Ну, скажи им, что ты не знаешь, потому что ты не говорил со мной.

– Я не могу этого сделать, Уиллоу. Ты не впускаешь меня. Я очень люблю тебя, но вокруг тебя стена, которую я не в силах преодолеть.

– Ну хорошо, – произнесла она.

Он посмотрел на нее:

– Хорошо?

– Да, я уважаю твой выбор. Мне жаль, что я не могу дать тебе то, чего ты хочешь. Наверное, будет лучше, если ты уйдешь. – Уиллоу мечтала поскорее лечь в постель.

Провалиться в сон, чтобы перестать думать об отце в полицейской камере и о том, что она не в состоянии помочь ему.

– Вот так просто?

– Чего ты от меня хочешь? – Она так отчаянно хотела, чтобы он ушел, что ее желудок скрутило в узел.

– Я знаю, что ты не жестокий человек, но то, как ты умеешь подавлять свои эмоции, пугает меня, – тихо заметил Чарли.

– Я больше не могу продолжать этот разговор. Чего бы ты ни хотел, я не могу позволить тебе приходить и чего-то требовать от меня, а особенно сейчас, в этот вечер.

Уиллоу встала около двери спальни и собиралась захлопнуть ее перед носом Чарли.

– Все, чего я от тебя требую, как ты выражаешься, это чтобы ты позволила мне находиться рядом с тобой. Это все, чего я хочу. – Он протянул руку к двери, не позволяя ее закрыть.

– Почему ты так хочешь находиться рядом со мной?

– Потому что я люблю тебя! – В глазах Чарли мелькнули слезы.

– Нет, тебе нравится тот мой образ, который ты сам придумал. Ты надеешься, что однажды я стану такой. А я не могу, понимаешь? Я не могу быть этим человеком. Ты должен принять меня такой, какая я есть. – Уиллоу заплакала. – Ты любишь меня лишь потому, что не знаешь, какая я на самом деле.

– Для меня не имеет значения, какая ты на самом деле. И, наверное, то, кем в действительности являюсь на самом деле я, важно только мне. Меня волнует, чтобы ты была счастлива, чувствовала себя хорошо, добивалась успехов и стала той, кем тебе предназначено быть. Я люблю тебя, Уиллоу. Понимаешь, любовь – это не сделка, в ней нет логики, это просто… энергия.

Она нахмурилась:

– Энергия?

Чарли улыбнулся:

– Да, это есть или нет, и это определенно существует между нами, так было всегда.

Уиллоу покачала головой:

– По-моему, эта наша энергия растворится в воздухе примерно через десять секунд.

– Почему?

– Потому что я беременна и не хочу этого. Я не желаю быть матерью.

Чарли прислонился спиной к стене и уставился на нее, затем закрыл лицо ладонями.

– И ты не сможешь меня переубедить. Даже не пытайся, – тихо добавила она.

Воцарилась тишина, а потом Чарли осторожно взял ее за руку.

– Спасибо, что сообщила мне, – произнес он.

Уиллоу посмотрела на него и произнесла:

– Я не могу быть матерью. Не хочу. Жаль, но во мне просто нет этого инстинкта, и я не знаю, появится ли он когда-нибудь.

– Ладно. Хорошо. Мне нужно время, чтобы осознать это. – Чарли закрыл глаза и вытер слезы тыльной стороной ладони. – Можно я тебя обниму?

– Да, но я все равно не изменю своего решения.

– Понимаю. – Он потянулся к Уиллоу и обнял ее. Она стояла, напряженная, вытянув руки по швам, но Чарли продолжал крепко обнимать ее, и Уиллоу постепенно начала к нему прижиматься, отвечая на объятие. – Все в порядке, малышка. Все будет хорошо. Я с тобой, понимаешь?

– Да.

– Ты можешь рассказать мне, что там произошло с твоим отцом? Я очень волновался о тебе.

Уиллоу вытерла слезы.

– Он был в Тисовом поместье вчера, когда пропала Сиенна. Полиция считала, что отец похитил Элис пятьдесят лет назад, а теперь предполагает, что и Сиенну увел тоже он. Отец этого не делал, но он не хочет со мной разговаривать. Отец никогда мне ничего не скажет.

– Какой отец, такая и дочь, – усмехнулся Чарли.

– Я нашла письмо к Элис, которое Нелл написала, когда была маленькой девочкой. Она просит там прощения за то, что «все испортила». Смотри. – Уиллоу взяла сумку и достала из нее конверт с вырезками из прессы.

Чарли прочитал выцветшие детские каракули:

«Моей лучшей подруге Элис. Прости, я не хотела все испортить.

Я очень сильно по тебе скучаю.

Нелл».

Он тяжело вздохнул и взглянул на распечатанные статьи, выпавшие из конверта. Взял одну и просмотрел.

– Кто такая Тесса Джеймс?

– Моя прапрабабушка. Она была акушеркой и жила в Доме викария, где вырос мой отец. Я мало что знаю о ней, кроме того, что она попала в тюрьму, потому что одни роды, которые она принимала, закончились трагично, мать и ребенок умерли.

Чарли нахмурился, прочитав заголовок: «Повитухе грозит пожизненное заключение за непредумышленное убийство». Он взял еще одну вырезку: «Повитуха признана виновной в непредумышленном убийстве».

Уиллоу наклонилась, чтобы тоже взглянуть на статьи: «Акушерка, из-за которой невинная мать истекла кровью до смерти, сегодня была признана виновной в непредумышленном убийстве. Тесса Джеймс, практиковавшая в Кингстоне тридцать лет, взялась за скальпель, принимая сложные роды у Эвелин Хилтон, и случилась трагедия».

Она пролистала статьи и начала внимательнее читать одну, из «Сассекс таймс», за февраль 1950 года:

«Осужденная акушерка была невиновна? Эксклюзивный материал от Милли Грин».

«Тесса Джеймс была уважаемой акушеркой в Кингстоне близ Льюиса, пока не случилась трагедия. В процессе родов ребенок повернулся и застрял. Тесса Джеймс была признана виновной в причинении смертельных травм, в результате которых погибли мать и долгожданная девочка, и покончила с собой в тюрьме.

Тесса Джеймс отказалась давать показания на суде, что в конечном счете стоило ей свободы. Она не признала себя виновной, но без перекрестного допроса у присяжных не было возможности выслушать свидетелей с ее стороны, однако они все равно решили вынести обвинительный вердикт.