— Мои дед с бабкой несколько месяцев места себе не находили, когда мамку с папкой загрызли душники, — вспомнила Эльса. — Так что холостые иль женатые — невелика разница. Чьи-то семьи осиротели.

Мы обменялись с ней согласными взглядами.

Прикрытый до пояса леопард, один из самых тихих и скромных обозников, сцепив зубы, чтобы не орать от боли, менял ипостась. Бедняге распороли брюхо, и мне пришлось зашивать его. Теперь он весь в целебной мази, прямо под моими руками оборачивался, отчего мои горячие от исходящей силы ладони то касались загорелой смуглой кожи человека, то зарывались во влажный, слипшийся мех зверя. Зато рана заживала на глазах, и оборотень стонал все глуше и реже — боль уходила.

— Ой, что там за возня… — насторожилась я, кивнув в сторону сухостоя, где в сумерках стояли Дашек с Мишеком и Далей.

Затем из тех зарослей вышел Шай, вытирая блеснувшее лезвие о сапог.

— Допрашивают выживших отморозков, — поморщился парень, из которого пришлось вытаскивать стрелу и долго потом возиться с раной. — Чего-то сомневаюсь я, что Валиан настолько недалекий, что решил нас перебить и открытую войну югу объявить. Особенно сейчас, когда советник удрал.

Шай тем временем подошел к беседующим у костра мужикам, и мы услышали, о чем ему удалось узнать:

— Ловят именно советника. Живым. Гиену-альбиноса приказали убить на месте. Наемник говорил, когда Валиан приказ о ней отдавал, аж слюной брызгал от ярости, костерил последними словами весь ее род до двадцатого колена…

— Допекла баба мужика, — хохотнул усевшийся рядом с Шаем Мишек.

— …Рыжую повитуху-каракала вернуть живой и нетронутой, а по сервалу такого уточнения не было…

— Занятно, повитуха, значит, не только знахарка сильная. — Дашек обернулся и посмотрел прямо на меня, невольно заставив смутиться.

Вот же въедливый мужик. Все-то ему знать надо.

Эльса расстроенно шмыгнула носом: ее живой вернуть приказа не было, если бы нас поймали, о смерти она бы мечтала. Мы переглянулись, подумав об одном и том же.

— Два дня назад четыре отряда наемников решили объединиться, — продолжал Шай. — Два недавно из Аверта по приказу Валиана прибыли, а два недалече рыскали. Мародерствовали. Меньшим числом напасть побоялись, вот и решили толпой.

— Неужели князь приказал и нас положить? — недоверчиво вскинул серые брови Дин.

Шай мотнул головой, подтвердив мои подозрения:

— Нет, это они сами вздумали. Знали, что груженые мы, двадцать с лишним подвод, кланы — за горами, князь — в Аверте, и забот у него без нас хватает. В пути всякое случается, вот и решили здесь, в удобном месте, напасть, а потом следы нападения якобы душников оставить в горах.

— Хитромудрые какие, — поморщился Наум. Потом предложил: — Кто еще хочет есть?

Желающих взять добавки не нашлось. Все устали смертельно, но охрану выставили тройную и ночью, сдается, спали вполглаза. Сама я заснула, едва коснувшись головой шкуры, и проснулась среди ночи, только когда пришел черед Дину отдыхать. Он сгреб меня в охапку, зарылся носом в волосы и тут же уснул, а я, уткнувшись в него лицом, наслаждалась теплом, запахом и стуком огромного и такого родного сердца. Ведь сегодня я впервые произнесла заветное слово: любимый. И он слышал!

Серое утро быстро сменил яркий солнечный день. Кучевые облака стремительно сбежали на север от наступающей жары. Непривычно: у нас в это время было бы еще прохладно, а стоило отклониться на юг — и вот уже пахнет летом. Зной. Сушь. Суховей. Вдоль дороги густая, со взрослого мужчину высокая, сухая, пыльная трава. Ничего не разглядеть сквозь нее. Едешь — словно залез в узкую нору и никак не выберешься. Солнце медленно плывет по небу, обоз так же медленно ползет по дороге вдоль желто-серой стены из толстых стеблей неизвестных мне растений.

Мы с Хвесей из любопытства вставали в телеге, рассматривая широкую степь, раскинувшуюся до предгорий. Непривычно видеть столько бесхозной, неиспользованной земли, чай, не лесные угодья, как у меня на родине. Но шлеповцы — прирожденные рыбаки, гношиковцы — торговые дельцы да постоялые дворы держат, поэтому до самых гор тянется желто-серый частокол из прошлогоднего сухостоя. И в лесах здешних плодятся многочисленные стаи душников.

— Нехорошо это, не по-хозяйски, — хмурились Дашек с Мишеком, тоже глядя по сторонам.

— Земля совсем высохла, видать, дождей с нашего прошлого перехода не было, — согласно ворчал Наум. — До гор больше суток по этому сушняку, найдем ли колодец?!

— Ну, вокруг Шлепа и Гношика зеленые поля были. Видно, на них они воду и желание позаботиться нашли, — пожал широкими плечами Глен и тут же поморщился от боли.

Героического красавца гепарда я залатала одним из первых, но болеть глубокие раны будут еще с неделю.

После нападения обозники были встревоженными, напряженными. Двух своих погибших мы похоронили перед рассветом, троих оборотней, тяжело раненных, уложили в телегу под мой присмотр. Но они не унывали, шутили, мол, раз ими сильная повитуха ведает, то, того и гляди, скоро бабами станут да рожать научатся. Зря, что ли, вчера справили день рождения, ведь я их с того света вытащила. И что от моего дара щекотно. Меня это только радовало: дело идет на поправку.

Вот так и катили мы веселой компанией. Я время от времени касалась их руками, передавая часть силы, чтобы искалеченные, исполосованные когтями и сталью воины быстрее поправлялись. Да хоть немного боль снять, ведь трястись в телеге по тракту — сомнительное удовольствие. А устраивать передышки посреди степи нельзя, опасно. Сами болезные грустно отшучивались, косо поглядывая на хмурого Дина. Не по нраву ему пришлось мое тесное соседство с «соперниками».

Разноцветные густые волосы Дина развевал ветерок, иногда вынуждая его раздраженно подергивать округлыми мохнатыми ушами, если сухие травинки или листики случайно цеплялись. Широкое лицо с суровыми, даже хищными чертами, серые брови и яркие раскосые глаза. Я не могла наглядеться на свою единственную любовь!

Мимо неторопливо проехал в конец обоза сторожевой — главный среди охраны. Мы с девчонками проводили его тревожными, сочувствующими взглядами: как же у мужчин хватает сил на все? Уже который день они мало спят, постоянно настороже, ожидая нападения, вечером заботятся о лошадях, да еще мы с Эльсой крепко влипли, добавив хлопот. Спустя день после схватки с душниками нашим защитникам снова досталось, на этот раз от черных наемников.

Как проговорился Далей, только то, что среди них большей частью были обычные мародеры и грабители, сыграло нам на руку. Всего двоих потеряли. В нашем обозе сильные, опытные воины, а в том отряде чернушники — выброшенные из кланов за преступления.

Я тяжко вздохнула: жизнь, оказывается, гораздо суровее, чем я представляла себе, сидя в клане! Страдала, что замуж не отдают! А стоило выбраться за Волчью долину, даже соседи напали, хотели отобрать золото. То душники, то мародеры, то сам князь — как же страшно жить. Невольно бросила озабоченный взгляд на Дина, ехавшего верхом на огромном белогривом коне коричнево-белой масти. Только мой «полосатик» сегодня оделся во все черное. Желтые тигриные глаза ярко вспыхнули, почти осязаемо приласкав и согрев меня.