Торгрим видел, как на палубе суетятся люди, хватают шкоты и галсы натянутого ветром паруса, готовясь остановить корабль, и решил помочь им в этом. Когда изящный изогнутый нос корабля проскользнул мимо, Старри оттолкнул от себя руль. Куррах развернуло по ветру, и стоящий по правому борту курраха Торгрим бросил на драккар канат, дугой взметнувшийся в воздухе. Конец каната перелетел через борт «Скитальца», где за него тут же схватились.

Куррах резко развернуло и сильно ударило об остов драккара, его тут же начало швырять и крутить в кильватере, тянуть за судном, как детскую игрушку. Торгрим услышал, как их со Старри зовут по имени. Оба ухватились за борт «Скитальца», и тут же сильные радушные руки вцепились в их одежду и втянули на борт, бесцеремонно повалили на палубу, а потом помогли подняться.

Первое, что увидел Торгрим — круглое улыбающееся лицо сына, его сияющие голубые глаза. Торгрим распахнул объятия и заключил в них сына, так сильно прижал к себе, как будто хотел выдавить из них обоих всю смертельную муку последних нескольких дней. Здесь же был и Орнольф, он тоже обнял Торгрима и Старри, а по спинам их похлопывали остальные моряки.

— Я знал, что ты не умер, отец! Я знал, что эти сукины дети не могли тебя убить! — прокричал Харальд.

— Ха-ха! — проревел Орнольф. — Наверное, это тебя нужно назвать Бессмертным — ты так часто обманываешь смерть. А Старри мы будем звать просто Безумцем!

Товарищи провели Торгрима со Старри на корму, принесли одеяла, еду и эль. У руля сидел Агнарр, он улыбнулся, пожал руку Торгриму и Старри. Торгрим заметил, что эта ирландка, Конандиль, тоже была здесь.

«Столько всего нужно поведать, сколько воды утекло под килем», — подумал он

Но сейчас не время для разговоров. У них были более насущные проблемы.

— Орнольф… Торгрим… — начал Агнарр, не зная, к кому обращаться как к капитану. — Мы слишком близко подошли к берегу, черт побери. Я мало знаю о здешних скалах и рифах. Но точно знаю — берег тут очень опасный.

Торгрим посмотрел на запад. Утесы побережья прятались в глубокой тени заходящего солнца. Затем он взглянул за корму. «Морской Жеребец» шел в подветренную сторону, ему стоило сменить галс, и поскорее, иначе он рисковал разбиться об ирландский берег. А это означало, что он никогда не догонит «Скиталец», по крайней мере, за тот час, пока садится солнце.

— Тогда нам лучше повернуть, — сказал Торгрим и вместе с другими с моряками потянулся к канатам, а Агнарр двинул румпель на себя. «Скиталец» развернулся на киле и лег на галс левым бортом, удаляясь от усеянного скалами берега.

Торгрим взглянул на корму. «Морской Жеребец» тоже менял курс, поворачиваясь в сторону моря, как и «Скиталец». Но они слишком спешили, совершая этот маневр, их парус затрепетал, вывернулся, им пришлось подгребать веслами по левому борту, чтобы корабль смог завершить поворот.

— Ха-ха! — закричал Орнольф. — Проклятые ирландцы, вам только овец трахать! Понятия не имеете, как управлять драккаром!

— Ирландцы? — удивился Торгрим. — «Морским Жеребцом» управляют ирландцы?

«Столько всего нужно рассказать», — снова подумал он.

Пока «Скиталец» ложился на новый курс, Торгрим осматривал в палубу — впервые с тех пор, как оказался на борту, и тут же понял две вещи. Первое: моряков в команде поубавилось. Их было уже не так много, как в то время, когда они впервые достигли Вик-Ло. Второе: многие из них были ранены, а те, кто не ранен, казалось, падали от усталости.

— Сегодня успели уже подраться? — удивился Торгрим.

— С самого утра, — ответил Орнольф. — Кровавая выдалась битва.

— На ночь мы должны причалить к берегу, — велел Торгрим. — Людям нужен отдых. Раненых следует перевязать.

Они с Орнольфом ступили на корму, чтобы посовещаться с Агнарром, который уже передал руль Годи.

— Чуть дальше к северу будет небольшой пляж, — сказал Агнарр. — Если мы еще на милю выйдем в море, то сможем достичь его, когда сменим галс. Я бы не стал искать его в темноте, но постараюсь, если будет нужно.

Торгрим взглянул на солнце, на быстро исчезающий из виду в сумерках «Морской Жеребец», на берег по левому борту. Теперь в игру вступили трое. Похоже, развязка не за горами.

В итоге им так и не удалось достичь берега до наступления темноты. Но они были близко, поэтому Агнарр не слишком волновался, когда вел корабль последние полмили. Вскоре команда ощутила, как нос драккара задел гальку.

Похоже, это был лучший выход. К тому времени, как они повернули к берегу, было слишком темно, чтобы их преследователи на борту «Морского Жеребца» заметили, что они изменили курс. Они не узнают, что «Скиталец» причалил на ночь, будут считать, что драккар все еще находится в море. Торгрим надеялся, что люди на борту «Морского Жеребца» продолжат курс на север, думая, что ведут преследование.

Когда «Скиталец» оказался в безопасности, те, кто все еще мог передвигаться, перелезли через борт и спрыгнули на пляж, пока остальные осматривали пострадавших в битве, обрабатывая раны более тщательно, чем могли это сделать, находясь в море.

Викинги развели на берегу небольшой костер, спрятавшись от тех, кто мог оказаться в море, за корпусом «Скитальца». Они поджарили мясо, выпили эля с медом, рассказали друг другу, где побывали, чем занимались: о сражении на пляже, о предательстве Гримарра, о побеге Харальда, о том, как Гримарр едва не убил Торгрима, о плавании на куррахе. Викинги любили травить байки, а сегодня им было что рассказать.

Конандиль сидела рядом с Харальдом. Торгрим подозвал ее и попросил еще раз рассказать, как Фасти прятал сокровища на том пляже, к югу отсюда. Теперь ни для кого не было секретом, что Конандиль знает язык норманнов, поэтому она на их родном языке поведала, почему была так уверена, что запомнила все правильно, и понятия не имеет, почему сокровища не нашли. Но еще она призналась, что никогда раньше не видела берег Ирландии с моря, пока ее не похитили в Ферне, — и он ей казался однообразным.

Орнольф уже хорошо набрался, но настроение у него было слезливое, а не исполненное неудержимого энтузиазма, как обычно. Он хлопнул Торгрима по колену — не сильно, чтобы не причинить боль, что тоже было для него не характерно, и сказал:

— Я должен перед тобой извиниться, сынок. Я поверил словам Гримарра. Решил, что ты погиб. Мы все поверили. Смотри, что он нам принес.

Он протянул Торгриму ворох ткани. Торгрим понял, что ею обмотан меч, но на другое он и не рассчитывал. Торгрим развернул тряпицу, заскорузлую в тех местах, где, как он догадался, засохла кровь. И тут он узнал собственную накидку, которая была на нем, когда он встретился с Гримарром. Он развернул ткань полностью, увидел свои меч и пояс.

— Железный Зуб, — словно молитву, произнес он.

— Мы решили: как еще он мог оказаться у Гримарра, если ты не погиб? Мы все так решили. Все, за исключением Старри Бессмертного. Он единственный, кто не поверил. Единственный, кто отправился тебя искать.