Похоже, он разозлился. Но я ему нравлюсь! Так почему же он злится? Я чувствовала себя слишком смущенной и испуганной, чтобы хоть что-то произнести.

— Прости, — проговорил он капельку спокойнее. — Я просто не хочу, чтобы ты опять исчезла. Никуда не уходи. Я скоро приду.

Вместо ответа я положила трубку.

— Ну? — спросил Энт.

— Он заглянет ко мне.

— Просто замечательно… Подожди-ка, почему ты смотришь на меня так, будто произойдет самая ужасная вещь в мире?

— Я не смогу посмотреть ему в глаза. Все, что ему известно обо мне, вранье. Мне нужно убежать отсюда… Сейчас же.

Внезапно я поняла, что хожу по комнате кругами. Когда все началось? Прошлым вечером? На той неделе? Сто лет назад?

— Успокойся же, черт возьми! — крикнул Энт.

Я застыла на месте.

— Ладно, послушай меня, — проговорил Энт размеренным, ровным голосом, тем, который он обычно приберегает для общения с истеричными психопатками. — Очевидно, ты нравишься Льюису — прекрасно, поскольку, бесспорно, он тоже тебе нравится. И возможно, это единственная хорошая вещь в твоей жизни, по крайней мере на сегодняшний день. Итак, вот что следует делать. Первое: побрить ноги и провести все остальные необходимые процедуры, какие приняты у девушек.

— Но…

— Никаких «но»… Второе: с помощью профессионала, то есть с моей, подобрать соблазнительный наряд. Третье: отправить меня на долгую и бодрящую прогулку в Прайори-парк. И, наконец, четвертое: когда раздастся звонок, открыть дверь, посадить Льюиса на диван и рассказать правду. Понимаешь, что это значит? Не лгать, не утаивать факты и не болтать чушь. Другими словами, не произносить того, что является самым настоящим враньем.

— Но он сразу же возненавидит меня, Энт.

— А что самое удивительное, Эми, этого не произойдет. Конечно же, если ты действительно нравишься ему. А вдруг ты расскажешь правду, и он увидит в тебе невероятную, талантливую женщину, какая ты и есть на самом деле, и ты понравишься ему еще больше? Да, ему придет в голову, что ты вела себя глупо, не признавшись немного раньше. Но, полагаю, Льюис закроет глаза на такую мелочь… Понятно? Как думаешь, сможешь?

Я кивнула. Похоже, Энт придумал просто великолепный план… По крайней мере так кажется в теории.

10.45.

— Черт, нельзя надеть это с этим… Как насчет голубой юбки? Да! Голубая юбка… Проклятие! Нет чертовых колготок… Ладно, думай… Точно. Черные брюки и серая шелковая рубашка… Серая шелковая рубашка, серая шелковая рубашка, где, черт возьми, моя серая шелковая рубашка? Нашла ее! А-а-а! Откуда взялось пятно? Прямо спереди, черт возьми…

И все в таком духе.

Но по крайней мере уже какое-то достижение, если вспомнить мою недавнюю истерику. Теперь я всего лишь обдумываю, что надеть, а не то, каким способом покончить с собой.

Определенно, Эми делает успехи.

11.21.

В дверь позвонили. Я поднялась с дивана и взглянула в зеркало, уже пятый раз проверяя, как я выгляжу. В конце концов я остановилась на узком ржаво-оранжевом топе и немного расклешенных джинсах. Оба предмета куплены в Нью-Йорке. Слишком новые и модные, чтобы версия о том, что я слонялась по квартире в своих обычных вещах, выглядела убедительной. Скорее, похоже, я бродила по дому с небольшой надеждой, что появится кто-нибудь необыкновенный. Энт решил, я выгляжу великолепно. Сама же я потеряла способность рассуждать здраво уже несколько месяцев назад и поэтому просто поверила ему на слово.

Прокравшись к окну, я выглянула наружу. Льюис смотрелся просто потрясающе. Вообще-то как и обычно, таким я привыкла видеть его на работе, но именно это и было столь потрясающим. Не могу поверить, что он здесь. И не могу поверить, что собираюсь сделать это… Значит, по всей очевидности, я так и не решусь.

Как бы я хотела, чтобы Энт не уходил. Если бы мой друг был дома, он поговорил бы с Льюисом вместо меня. А потом оставил нас наедине и ушел куда-нибудь, а мы занялись бы сумасшедшим сексом на кухонном столе.

Устав ждать, Льюис сделал шаг вперед, снова раздался звонок.

Черт, лучше все-таки впустить его. Блестящий план Энта так и не продвинется, если Льюис замерзнет до смерти на ступеньках.

11.22.

Жду у двери. Нервничаю ли я? Вообще-то я сильно вспотела. А еще вроде бы ухмыляюсь, как идиотка. Быстро стерла с лица глупое выражение и заставила себя стать… Что же делать с лицом? Я быстренько перебрала ассортимент выражений, которые могут подойти для самого важного первого момента встречи в первое свидание с потенциальным новым бойфрендом. Широкая улыбка или недовольная гримаска? Сухие губы? Да… Нет, лучше остановимся на эффекте слегка влажных губ.

Я все еще облизывала губы, когда он поднялся по ступенькам и вошел в квартиру…

Никакого поцелуя.

Черт, проклятие, черт! Возможно, я все не так поняла и у меня не будет первого свидания с Льюисом? Ладно, думай, Эми. Он же точно сказал, что я ему нравлюсь. Хорошо. Но разве признание было похоже на «Ты мне нравишься так сильно, что я готов бросить все, пожертвовать будущим моего несчастного журнала, чтобы лишь прижать тебя к своей груди»? Или на: «В принципе ты мне нравишься, но только как сотрудница, которой работодатель решил нанести визит, поскольку один из ее родителей был арестован по серьезному обвинению в мошенничестве»?

Я не могла сказать наверняка. Лучше действовать крайне осторожно, ведь, как я уже говорила, у меня есть некий печальный опыт неверного толкования любых слов и поступков Льюиса.

— Кофе? — предложила я, когда он неловко застыл посреди гостиной. — У меня есть молоко, — прибавила я. Какая глупость! Будто бы молочная продукция в доме — какое-то особое достижение.

— Возможно, позже. Давай сначала побеседуем.

Льюис все еще угрюмо стоял посреди комнаты, да еще снова начал говорить в деловой манере редактора и важного руководителя. Что-то мне это не нравится, Энт.

Я опустилась на диван.

Он остался стоять.

Да, мне это совсем не нравится.

— Для человека, только что перенесшего ветряную оспу, ты выглядишь совсем неплохо, — сказал он.

— Я не болела оспой, — ответила я. В одной лжи призналась, впереди еще несколько десятков.

— Знаю, — сказал он. — Послушай, твоя мама… хочешь поговорить об этом?

Первый раз с того момента, как он зашел ко мне, в его голосе промелькнуло участие… во всяком случае, какая-то теплота. Не то чтобы жар, но и не каменный холод.

— Э… нет, — сказала я, — я имела в виду… да… Господи… О маме, да?

Что это за жалкое бормотание? Похоже, какой-то странный ступор нападает на меня каждый раз, когда Льюис находится на расстоянии ближе чем десяти футов. Может быть, аллергия? Что бы там ни было, нужно с этим бороться.