Он же просто подставил меня самым откровенным образом перед моей же дочерью! А моя милая девочка стопроцентно огорчится и гарантированно отправится сама выручать «бедненького Метью, томящегося в плену…».

– Я хочу его выкупить.

– Мясо не продаётся, – хмыкнула гнора. – Но ты можешь его выиграть.

Я полез в карман.

– Нас не интересует золото.

– Тогда… – После секундного размышления я оторвал от своего сапога перепуганного белого карлика и встряхнул его за шиворот. – Это пойдёт?

– Принц цвергов? Вполне.

– Ставлю против моего пажа!

Десигуаль лихорадочно ловил ртом воздух, пытаясь хоть что-то пробулькать в качестве протеста, но так и не придумал, а потому реалистично изобразил дамский обморок.

– Играем в три листика. Раздай!

К нам бесшумно скользнула девушка-дух, одним взмахом ресниц перемешав засаленную колоду, и, не касаясь её и пальцем, выбросила нам по три карты. В целом правила были идентичны обычному «дураку» – чья карта сильнее, тот и выиграл.

– Дама. Десять. Туз, – раскрылась рыжая.

– Дама. Валет. Шесть.

– Ты проиграл, лорд. – Белая рука скелета сгребла Десигуаля за щиколотку и подтащила его поближе к всхлипывающему Метью.

Так сказать, выигрыш к выигрышу. Меж лопаток побежал предательский холодок. Если я не могу вернуться в замок без Метью, то без белого цверга я вообще не покину эти земли. Его драгоценный папочка Эстаф тут же в глубоком снегу меня и похоронит!

Причём по всем законам – и божеским, и человеческим, и даже цверговским – будет абсолютно прав! Лично я бы так и поступил на его месте…

– У меня есть золото.

– Для нас оно не имеет цены.

– Хорошо, я ставлю свою жизнь.

– Это запрещено правилами, – с сожалением вздохнула рыжая красотка. – Хотя ты мог бы…

Я колебался долю секунды, показавшуюся мне вечностью. Потом выдохнул и очень спокойно сказал:

– Обмен. Мою голову на его.

Гноры быстро посовещались с двумя товарками, лисьей и волчьей мордой. Как я понимаю, реальное значение для них имел лишь мой вес. Фигурально выражаясь, мясо, кровь и кости.

В этом смысле белый карлик, каким бы принцем он ни был с папой-королём и собственным войском за плечами, даже близко не мог составить мне здоровую конкуренцию. Но когда Хельга узнает, что её отец пошёл в банальный, спекулятивный обмен по весу, как баранья туша…

– По рукам! – Рыжая нечисть пинком швырнула мне под ноги обалдевшего от такой рокировки Десигуаля. Я как раз собирался сказать, что передумал, но на моё плечо уже легла костлявая рука. – Никому не дано выигрывать вечно, – мурлыкнула рыжая, едва не касаясь холодным языком моего уха.

Меня передёрнуло.

– А по-моему, вы… вы… вы очень глупый, лорд Белхорст, – раздалось уже от самого входа в пещеру. – Я вам не обезьянка и не ем «Вискас», чтоб вы знали! И баньши не права, теперь вы меня уже не убьёте-е!

Помнится, я как-то говорил о том, что мысль припереться сюда без Эда или хотя бы Седрика была очень плохой. Нет, это мягко сказано, она была худшей на свете! Более тупой, самонадеянной, жадной, глупой, бестолковой, идиотской и дебильной мысли, наверное, и вообразить невозможно.

Ну, быть может, исключая патетически-героическую мыслишку, толкнувшую меня поменяться местами с белым цвергом…

– Не убегай, лорд-убийца. Здесь это не принято. Игра оставляет жизнь лишь тем, кто играет честно. Это касается и твоего юного спутника.

– Вы убьёте нас?

– Мы голодны. А кровь согревает губы в холод, – усмехнулась рыжая девица.

– Понятно, – решился я. Мозг лихорадочно искал возможности разрешения очередной безвыходной ситуации. – Правила есть правила. Мы не побежим. Но если вы ещё здесь и у нас есть время, можем ли мы сыграть?

Лисья морда что-то зашептала на ухо волчьей, гноры явно не хотели рисковать добычей, но и уходить прямо сейчас не собирались.

– Почему нет, – беззаботно улыбнулась рыжая девица. – Мне нравится твоя храбрость, лорд. Тебя мы убьём последним.

Я молча улыбнулся в ответ, взял всё ещё всхлипывающего Метью за шиворот и потащил за собой. Парень находился в пограничном состоянии между истерикой и ступором.

Допустим, если сейчас надавать ему по щекам, так он сядет на пол и будет мычать, тупо уставившись в стену. А если пытаться утешить или успокоить, то ещё, чего доброго, окончательно разревётся, упадёт на спину, пустит слюну, будет орать и сучить ногами. Лично мне ни первое, ни второе не упёрлось…

– Я подвёл вас, мой лорд…

– Это был вопрос, утверждение, констатация факта, прозрение, попытка извиниться или просто фраза к месту?

Метью задумался. Уже хорошо, может, до него хотя бы дойдёт, в какую лужу он нас посадил?

– Это всё Десигуаль виноват, вот что я вам скажу, – вдруг решился мой паж. – Это он всё толкал меня под руку, уговаривал: давай сыграем, давай сыграем, помоги лорду Белхорсту по-быстрому срубить деньжат!

– Да ну?

– Клянусь своей бессмертной душой! Я ему говорю, на что играть, у нас с тобой ничего ценного нет. А он мне: давай я тебя поставлю, а ты меня? Тот, кто выиграет, выкупит второго. Верный вариант, но почему-то…

– Он проиграл тебя и смылся, – заключил я, присматриваясь к бесплотным духам. – Шельмовать здесь нельзя, игра может быть только честной. Ты не пробовал включать голову?

– Но как?! Мы и опомниться не успели, а они уже…

– Помолчи, пожалуйста. – У меня, кажется, начала выстраиваться схема. – Пещера Большой Игры наказывает смертью за шулерство и агрессию. Обман и рукоприкладство караются строжайшим образом. Но как можно наказать бесплотного духа?

– Э-э, наверное, никак. Так вот, что я говорил, этот предательский Десигуаль…

Я вытащил из-за пояса перчатки и сунул одну Метью в рот.

– Сожми зубы и держи покрепче!

– Сасем?! – удивился он, не разжимая зубов.

– Просто так, не вижу другого способа тебя заткнуть, – пояснил я и помахал рукой трём полупрозрачным духам, о чём-то шепчущимся в уголке. – Всем привет, на что мы играем?

– Это зависит от того, что ты хотел бы получить, – вежливо откликнулся один.

– Ну, моя плоть и кровь уже проиграны. – Я отвесил поклон в сторону явно подслушивающей нас гноры с лисьей головой. – Но у меня есть личные рассказы и чудесные истории, полные неожиданных поворотов, страстей и эмоций. Пойдёт?

Конечно, риск был. Очень большой риск! Но жизнь в Закордонье учит нас бороться до конца, хватаясь за последнюю соломинку. Гноры не отличаются большим умом, поэтому они не выразили особого недовольства, и замечательно. А духи переглянулись и подошли поближе.