определенные меры предосторожности.

Сайман кивнул, и Зои подошла, чтобы встать позади меня.

Сайман махнул Асканио. Буда спрыгнул со стола и подошел.

— Возьми зеркало и установи его так, чтобы Зои могла видеть ее отражение.

Асканио взял одно из зеркал и поставил его передо мной.

— Немного левее, — попросила Зои.

Он передвинул зеркало и пнул ногой подставку, открывая его. Я увидела свое отражение в зеркале. Синяки исчезали.

— И предполагается, что зеркало должно помочь?

— Да. Надпись теряет силу в отражении.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что, когда я смотрел прямо на тебя в Гильдии наемников, когда ты поглощала слово силы, и моя голова хотела взорваться. Когда я отвел взгляд и случайно поймал твое отражение в стекле, было значительно меньше боли.

Сайман взял один из ночных столиков, подошел к правому переднему углу сцены и прошел ровно шесть шагов по диагонали.

— Ты помнишь Дэвида Миллера?

— Да. — Дэвид Миллер был магическим ученым-идиотом. Никому так и не удалось научить его, как использовать его огромный запас магии, но после его смерти было обнаружено, что предметы, с которыми он обращался, приобрели странную силу. Его потомки распродавали их разным покупателям, намеренно пытаясь разбросать, но Сайман собирал их все на протяжении многих лет. Он использовал шар для боулинга Миллера, чтобы вызвать видение моей тети, когда мы пытались опознать ее, во время беснования в Атланте.

Сайман сделал шаг вправо и поставил ночной столик. Он вернулся, взял второй ночной столик, вернулся к первому ночному столику точно таким же образом, развернулся и прошел налево восемь шагов.

— Не проще ли было бы измерить? — спросил Кэрран.

— Измерение не работает, — сказал Сайман.

— Почему? — спросил Кэрран.

— Никто не знает. Подсчет шагов — это часть ритуала.

Сайман открыл деревянный сундук и достал розовую вазу с тремя искусственными розовыми розами. Он направился прямо к первому ночному столику и поставил на него вазу. Следующей из сундука была вытащена лавовая лампа с розовым и голубым воском. Он поставил ее на второй столик. Третьим предметом был ярко-розовый коврик из искусственного меха. Сайман осторожно положил его перед сценой и повернулся ко мне.

— Ты стоишь на сцене, которую Дэйв Миллер соорудил для своей дочери, когда она была ребенком. — Сайман полез в сундук и достал пачку из розового тюля.

— Нет.

— Да.

— Не мой размер.

— Эластичный пояс, — сказал Сайман. — Будет в пору.

Ухмылка Кэррана была чистейшим злом.

— Не смей, — сказала я ему.

— Очень жаль, что царит магия, — сказал он. — Я бы сделал снимки.

— Заткнись.

— Не бойся, альфа, — сказал Асканио. — Мы никому не скажем.

Убейте меня кто-нибудь.

Сайман протянул мне фатиновую юбку.

— Может, сработает и без нее?

— Не будь смешной.

— Если я надену ее, вот тогда будет смешно.

Сайман помахал розовой пачкой передо мной. Прекрасно. Я выхватила ее у него из рук и натянула на бедра.

Асканио рухнул в стонущую кучу хохота.

— И что теперь?

— Двигайся по сцене. Было бы лучше, если бы ты начала танцевать.

Кэрран умирал. Это было единственное рациональное объяснение звукам, доносившимся с его стороны.

— Ты делаешь это нарочно, — сказала я Сайману.

— Да. Цель в том, чтобы прочитать надпись на твоей коже, не убивая людей, которые смотрят на нее. Кстати, спасибо, что напомнила. Асканио, как только она закончит танцевать, не смотри прямо на нее. Это будет очень плохо для твоего здоровья, и у меня нет желания иметь дело с расстроенными родителями Стаи.

— Да, — сказала я. — Вам обоим следует отвести глаза.

— Я верю, что с твоим женихом все будет в порядке, — сказал Сайман, подходя к столу с вазой. — Танцуй, Кейт.

Я расхаживала по сцене. Сайман смотрел на лавовую лампу.

— Недостаточно.

— Откуда ты знаешь?

— Лампа бы горела. Нам нужно больше. Ты должна посвятить себя этому делу и приложить усилия, как ребенок, который изначально танцевал на сцене. Постарайся на этот раз быть грациозной. Ты фехтовальщица. Уверен, ты можешь наскрести немного элегантности.

К черту все.

— Бросьте мне мои носки.

Кэрран скомкал мои носки и бросил их мне. Я натянула их, подняла руки и встала в классическую четвертую позицию. Я сделала глубокий вдох, устремила взгляд на узкое окно прямо передо мной и начала делать двойной пируэт, чтобы набрать обороты. Раз, два, поворот фуэте, еще, еще, еще, пируэт, пируэт, какого черта, давай восемь, фуэте, фуэте, семь, восемь, пируэт, четвертая позиция, руки разведены.

Я немного налажала на последнем пируэте. Давно это было.

Сайман с Кэрраном уставились на меня.

— Вам нужна лопата, чтобы помочь поднять челюсти с пола?

Сайман очнулся, схватил розы из вазы и швырнул их в меня. Из ниоткуда в меня ударил луч прожектора. Зои, стоя позади, закричала. Луч прожектора исчез.

Я обернулась. Женщина-маори рухнула, закрыв глаза руками. Сайман поспешил к Зои, опираясь на трость.

— Балет? — спросил Кэрран.

— Есть много вещей, которых ты обо мне не знаешь.

Ворон был русским. Он мучил меня балетом в течение трех лет, пока мне не исполнилось десять.

— Безопасно ли смотреть? — спросил Асканио.

— Да.

— Нам нужно больше зеркал, — крикнул Сайман. — Воздействие слов слишком сильное. Отражение от зеркала к зеркалу должно притупить его.

Для этого потребовалось семь зеркал. После того, как Зои успешно удалось воспроизвести первый рисунок, Сайман принес его мне. Это был язык силы. Чудненько, но я не могла его прочесть. Я разобрала несколько отдельных слов, но большинство из них не были похожи на те, которые я уже знала.

Мы продолжали двигаться, и к концу часа у меня заболела голова от кружения, а ноги — от прыжков. Балет не для неподготовленных, и прошло много времени с тех пор, как мне приходилось им заниматься. Я была поражена, что все еще помню как. Ворон сказал, что он поможет с силой и равновесием. Больше всего я это ненавидела.

— Мне нужно сделать перерыв, — сказала я Сайману.

— Мы закончили только наполовину.

Словно по сигналу, кто-то постучал.

— Видишь? Интуитивная догадка.

— Ты имеешь в виду совпадение.

Асканио открыл дверь, и вошел Роман. Он увидел меня на сцене и моргнул.

— Эээ…

— Не надо, — предупредила я его.

Он поднял руки.

— Я не сужу.

Кэрран бросил мне мою одежду. Я натянула футболку через голову, надела джинсы и сняла дурацкую пачку.

Чернокожая женщина с головой, полной ярких маково-красных кудрей, следовала за Романом, таща за собой маленькую металлическую тележку, полную тарелок. Роман взял одну из тарелок и ложку, отломил маленький кусочек торта и протянул ложку мне.

— Что это?

— Торт.

— Зачем мне торт прямо сию секунду?

— Это Мэри Луиза Гарсия, —