- Мне нужна, - доносится хрипло.

Впиваюсь пальцами в лямки. Боюсь обернуться и посмотреть Алику в глаза. Опять утону в отравленном нефтью море – и захлебнусь, забыв обо всех обидах и запретах.

- Перебьетесь, - фыркаю, а сама едва не плачу. Рядом с ним сложно эмоции сдерживать. – Новую няньку оприходуете, - грубо выдаю. И сама же краснею от своей пошлой фразы.

- Да какую на хрен новую? – выкрикивает, сорвавшись.

Жесткая хватка на локте, рывок – и я прокручиваюсь вокруг своей оси. Падаю в объятия Альберта. Впечатываюсь в его напряженное, каменное тело. Упираюсь ладонями в грудь, что ходуном ходит. И с трудом сдерживает тарабанящее внутри тумановское сердце. Оно разогналось до предела. От ярости, наверное.

- Да любую, - фыркаю, не в силах совладать с собой.

Но Алик обрывает мой словесный поток. Схватив рукой за шею и чуть сжав волосы на затылке, впивается в меня губами, врывается в полураспахнутый рот. Целует властно и жестко, словно проучить хочет. Действует с непонятным мне надрывом, прижимает к себе чересчур крепко.

- Лерочка, - шепчет контрастно ласково между жалящими поцелуями.

Обрываю порочное сумасшествие, выворачиваюсь и отскакиваю от демона. Губы горят, но я не рискую дотронуться до них пальцами, чтобы неадекватный Туманов не воспринял мой невинный жест превратно. Он и так на грани. Дышит тяжело, крылья носа раздувает. Игнорирует кровь, выступившую на пострадавшей вчера губе. На секунду жалею его, но тут же запрещаю себе эту слабость.

- Я Леся, - вздергиваю подбородок, а Алик цокает укоризненно. - Вы в своих бабах запутались.

- А ты - в своем вранье, Лера, - ухмыляется, подходя ближе. Размышляет некоторое время, борется с собой. - Аленка сказала, что Леся - это сокращение от Валерии. Она в паспорте твоем подсмотрела перед тем, как разрисовала, - подозрительно отводит взгляд.

- Что еще... - сглатываю огромный, колючий ком в горле, - она сказала?

- А что должна была? - тон становится игривым. Как вчера.

Алик поднимает руку к моему лицу, бережно ведет подушечками пальцев по щеке и скуле, заправляет кудряшку за ухо.

- Издеваетесь? – пячусь назад. - Опять? – упираюсь лодыжками в край постели.

- Влюбился, - делает шаг к мне. – Впервые, - оказывается вплотную.

Опять целует, только на этот раз не могу сопротивляться. От шока.

Покорно опускаюсь на кровать, стоит лишь Альберту слегка подтолкнуть меня. Я сейчас как подожженная марионетка. Горю, превращаюсь в уголь в жадных, порочных руках кукловода-извращенца, но при этом продолжаю реагировать на каждое его движение, когда он умело дергает за ниточки. Подбрасывает дровишек в полыхающий костер жаркими поцелуями.

Мысли превращаются в пар, подхватываются сквозняком и уносятся в приоткрытое окно. Тело ломит после ночи с мужем, но требует продолжения. Делает вид, что не все запомнило. Не распробовало. И хочет освежить впечатления. А я… подчиняюсь его зову.

Сейчас я принадлежу сорвавшемуся с цепи мужчине, который буквально пожирает меня поцелуями. Я и не догадывалась, что суровый, холодный, хмурый Альберт Ильич может быть таким… Ласковым и страстным одновременно. Моим Аликом.

Лопатки касаются мягкого матраса и чуть проваливаются в него, когда я импульсивно прогибаюсь в пояснице. Под спину тут же ныряет мощная рука, придерживая меня. Заодно крепче заключая в жаркий плен. Свободная ладонь скользит по шее вниз, вдоль края груди и задерживается на талии, грубо сжимая ткань футболки.

Не сдержав мимолетный порыв, ехидно улыбаюсь в жесткие губы. Туманову не нравится футболка Стаси, купленная на распродаже в мужском отделе? Пусть понервничает. Даже если всему виной обычное соперничество с другим гипотетическим самцом, а не истинные чувства. Я рада малому.

- Сними по-хорошему, зараза, - шепчет Алик, на секунду пожертвовать «завтраком» и прекратив съедать мои губы. – Иначе, клянусь, порву.

Смотрит на меня сердито, а руками под футболку забирается. Поглаживает живот и спинку, пальцами проходит по моим бокам, и я вздрагиваю от щекотки. Не могу сдержать смешок и извиваюсь в объятиях мужа.

А тем временем ткань ползет все выше, оголяет мое тело, подставляет его прохладному воздуху. И уже в следующую секунду я вся в мурашках. Некрасиво, наверное, выгляжу с гусиной кожей.

- Лерочка, - хриплый шепот касается уха.

Алик сжимает мою грудь руками – и я забываю обо всем. Поддаюсь чувствам и жажде. Как вчера...

И вдруг распахиваю глаза. В тот самый момент, когда муж вжимается в меня пахом. Я со своим небогатым, но все-таки опытом, теперь понимаю, чем мне это грозит. Даже определить могу по размерам, насколько сильно я влипла.

- Так! Стоп! – брыкаюсь под ним, опомнившись.

Судорожно пытаюсь убрать от себя цепкие руки, ловлю за предплечья, впиваюсь пальцами, но получается лишь схватиться за плотную ткань пиджака. Да зачем вообще он здесь! Шикарные каменные мышцы моего мужа упаковал. Как подарок в картонной коробке. Всегда ненавидела процесс распаковки! С ума же сойти можно от нетерпения.

Тянусь к губам мужа, сама себе противореча. Мозг с сердцем дерутся на смерть. И первый все-таки включает один из отделов. Последний оставшийся в живых.

- Нет-нет! – отчаянно машу головой, уворачиваясь от поцелуя, который совершенно точно парализует меня. - Второй раз я на это не куплюсь, Альберт Ильич!

Протиснув руки между нашими телами, упираюсь мужу в грудь. Неосознанно царапаю ногтями выглаженный хлопок. Ревную. Что кто-то другой следит за его одеждой. А не законная жена.

- На что? – хрипло выдыхает Алик и бровь изгибает недоверчиво.

- На красивые слова… - сглатываю нервно.

Стискиваю губы в тонкую линию, чтобы они опять не полезли целоваться. Я сама себя не контролирую!

- Если я с тобой выживу, поставишь мне памятник, - едва не рычит, вставая.

- Разве не наоборот должно быть? – бросаю скептически и приподнимаюсь на локтях.

- С тобой все вверх тормашками, - Алик опирается коленом о матрас, продавливая его возле моего бедра.

Хмыкнув, с улыбкой скидывает с себя пиджак и рывком расстегивает сразу несколько пуговиц на рубашке, будто ему душно. Наблюдает, как я вспыхиваю, но при этом не отвожу глаз от оголенного участка груди. Ухмыляется, чувствуя и понимая правильно мою реакцию.

- Вы же не... -