их путешествие. Впервые он забрал её боль в лесу, когда деревенские разбили ей нос. Потом куда-то исчезла усталость, когда она захотела потанцевать на фестивале. Стихли и больше не болели натертые ноги, когда Райдэн их размял. И боль в голенях после пыток в полной мере вернулась, только когда Мико оказалась в пустыне, но и там быстро исчезла, стоило ей отвлечься. И сейчас. После схватки с Акирой у неё ничего не болело. Ни разбитая губа, ни ушибленные рёбра. Она даже смогла в полную силу потренироваться с Кёко. Значит, это правда? Всё это время Райдэн забирал её боль себе?

– Он… – Мико вскинула испуганный взгляд на Шина. – Это сильно ему навредило? Он может… умереть?

Шин тихонько рассмеялся:

– Нет, он не умрёт. Но сейчас, когда он окончательно потерял связь с крыльями, такая забота о тебе сильно его ослабит. Меня он слушать не стал, и я подумал, что, возможно, это ты его попросила. Но, похоже, ты сама не знала…

– Я поняла тебя, Шин. – На смену страху пришла злость. – Спасибо, что сказал. Я поговорю с Райдэном. Он же делает это прямо сейчас, да?

– Полагаю, если твоя опухшая губа не болит, то да.

– Тогда не буду откладывать. Извини. – Мико быстро поклонилась Шину и заспешила в сторону спальни Райдэна.

До спальни она так и не дошла – заметила свет в комнате, что служила тэнгу для работы. Быстрым движением распахнула сёдзи.

Райдэн сидел за столом и что-то писал, со всех сторон обложившись книгами и свитками. Волосы, по обыкновению, собраны в неряшливый пучок, так что несколько прядей спадают на лоб – это и сведённые у переносицы брови придавали его лицу выражение сосредоточенности.

– Шин всё же проболтался, – вздохнул Райдэн, не отрываясь от своих записей.

– Именно. Так что прекращай. – Мико прошла в комнату и упёрла кулаки в бока, чтобы выглядеть более внушительно.

Райдэн поднял на неё взгляд:

– Ты уверена?

– Да! Я смогу стерпеть какую-то разбитую губу! Я же не а-а-а! – Мико согнуло пополам от неожиданно нахлынувшей боли. Губа пульсировала, рёбра ныли, голова трещала, голени всё ещё помнили тяжесть каменных плит. Боль прекратилась так же резко, как и началась, и Мико села на татами, держась за живот и пытаясь прийти в себя. Оказывается, за это короткое время она успела отвыкнуть от боли.

– Прости! Я не хотел! Всё хорошо? Больше не болит? – Райдэн протянул к ней руку, но стол не позволял дотянуться.

– Да всё нормально, – пробухтела Мико, пытаясь сморгнуть темноту с глаз. – Просто, ты можешь не так резко?

– Извини. Связь для меня в новинку, я ещё не освоился. А вообще не слушай Шина, я не бумажный, немного твоей боли меня не убьёт.

– Я тоже не бумажная, Райдэн, и моя боль меня тоже не убьёт.

Райдэн улыбнулся:

– Я знаю. А ещё мне правда не трудно взять часть твоей ноши на себя. А ты никогда не просишь о помощи.

– Потому что она мне не нужна, – фыркнула Мико, по привычке пытаясь защититься.

– Потому что не хочешь казаться слабой, – сказал Райдэн, и Мико испугалась было, что он каким-то образом подслушал их с Кёко разговор, но нет, кажется, он просто… понимал её. – Истинная сила не в том, чтобы крепко держать меч, а в том, чтобы решиться открыть сердце.

Мико под его пристальным взглядом смутилась, поэтому выдала:

– Ну и где ты это вычитал?

– Моя мама так говорила, – ухмыльнулся Райдэн. – Она тоже ненавидела просить о помощи. Давай отложим возвращение твоей боли на завтра, когда Шин тебя подлечит. И если не хочешь, я больше не буду забирать её. Но ты всегда сможешь попросить.

– Ладно, – согласилась Мико. Раз уж она отвыкла от боли, и правда лучше возвращать её постепенно. – Договорились.

Райдэн кивнул и вернулся к записям. Мико наклонилась вперёд, заглядывая через стопку книг, которая заслоняла обзор. На столе была развёрнута карта. Очертания Мико не узнала, хотя видела у отца разные изображения островов Хиношимы. Должно быть, это земли Истока – их карту Мико никогда прежде не видела. Формой он отдалённо напоминал ракушку устрицы, развёрнутую острым концом на северо-восток. Разглядеть больше на повёрнутой для неё вверх ногами карте у Мико не получалось.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Прокладываю маршрут через бреши к храму. – Райдэн подвинулся и кивком пригласил Мико сесть рядом, чтобы она тоже могла видеть. – Если верить словам Серебряного Лиса, тому, что я знаю об острове и что мы с Кёко и Хидэо успели прочитать, пока… тебя не было, то храм должен быть где-то среди этих скал.

Когда Мико села, их бёдра и локти соприкоснулись, Райдэн сдвинулся ещё немного, давая ей пространство, и указал на неровный край острова на севере.

– Это владения Нобу. Он живёт во дворце на Хого, и в своём замке почти не появляется, надеюсь, нам это сыграет на руку. Надо передвигаться быстро и незаметно, думаю, Хранители больше не будут осторожничать и постараются забрать тебя силой, поэтому лучше не попадаться им или стражам на глаза. Я бы предложил тебе остаться здесь, в безопасности, но, думаю, ты откажешься?

– Откажусь, – не раздумывая кивнула Мико.

Райдэн кивнул в ответ:

– Пройдём тремя брешами, в нашем подвале, а потом тут и тут. – Мико внимательно следила за перемещением его пальца по карте. Он указал на отмеченную бамбуковую рощу на севере. – Отсюда уже придётся идти пешком. Это займёт день или два. В общем, за три дня должны добраться. Предлагаю отдохнуть недельку, подождать, пока поправится Макото, и отправляться.

Мико покусала губы, ковыряя ногтем угол карты.

– У нас нет недели, – сказала она. – Хидэо умирает. Шин сказал, что у него в запасе в лучшем случае месяц. И единственный возможный способ спасти ему жизнь – снять печати с острова. Знаю, мы не можем знать, сколько времени это займёт, может быть, в храме вообще ничего нет, и тогда придётся начинать поиски сначала…

– Как Кёко? – быстро спросил Райдэн, поправляя повязку на руке.

– Злится и плачет. – Она не знала, что сказать, потому что не понимала, что чувствует Кёко, но надеялась, что Райдэн понимал её куда лучше.

Он хмуро кивнул:

– Не будем откладывать. Завтра обсудим план со всеми и отправимся в ближайшее время.

27

Сорок обезьян

Утром все собрались у очага. Дождь закончился к рассвету, а небо оставалось низким и серым, обещая к полудню снова пролиться на землю. Но цикады уже пели, заглушая стеклянный фурин, который напоминал о доме.

Мико спустилась к завтраку последней – едва сумела оторвать себя от постели. На рассвете