заглянул Шин, с охапкой заклинаний, которые моментально стёрли с кожи синяки и царапины. Мико уже поняла, что чем меньше раны, тем легче справляются заклинания. Когда Сэнго ранила её ножом, рана затягивалась долго, оставив после себя большой шрам между рёбрами.

Когда Шин ушёл, Мико снова заснула и проснулась оттого, что её разбудила Юри с новостью о том, что все уже собрались внизу.

Макото сидел вдали от очага, прислонившись к стене, мрачный и бледный, и пил чай. Хидэо, ссутулившись, сидел на энгаве, Ханзо стоял рядом. Шин заваривал чай, а Райдэн с Кёко устроились напротив. Райдэн держал её за руки и что-то тихо говорил, она кивала и отвечала ещё тише, то и дело оглядываясь на энгаву. Она же заметила Мико первой, расплылась в улыбке и похлопала по соседней подушке.

– Волчонок! Иди к нам. – Кёко отодвинулась от Райдэна и подтянула свободную подушку поближе к себе. Задумалась на мгновение и сама сдвинулась на неё, чтобы Мико села рядом с Райдэном. – Ты как раз вовремя, я умираю с голоду!

– Доброе утро, – сказал он, когда Мико села.

– Доброе утро, – подхватил Шин, ставя перед ней чашку маття.

– Доброе утро, – поздоровалась Мико, слегка поклонившись.

Макото сделал вид, что разглядывает что-то чрезвычайно интересное в своём чае.

– Доброе утро! – вернулся с энгавы Хидэо.

Ханзо, следуя за ним тенью, кивнул.

Завтрак проходил нескладно, сказывались воспоминания о вчерашней ссоре с Макото и неутешительные вести о здоровье Хидэо. Пытались улыбаться и говорить о погоде и еде, но выходило неловко и скомканно. Кёко нарочито громко шутила и смеялась, Макото так и сидел в стороне в мрачном молчании.

Все вздохнули с облегчением, когда завтрак завершился и пришло время говорить о делах. Это тоже было непросто, но уже по-другому, честнее.

– И когда выдвигаемся? – спросил Макото, когда Шин рассказал о положении Хидэо, а Райдэн развернул карту и описал предстоящий маршрут.

– На закате, – сказал Райдэн. – Но ты остаёшься.

– Что? Почему? – Макото вскинулся, но тут же скривился, схватившись за рёбра.

– Вот поэтому, – ответил Райдэн. – Тебе нужно восстановиться. И кто-то должен присмотреть за Хидэо.

– Я в порядке. За принцем пусть Шин смотрит. И у него есть… этот. – Макото кивнул на Ханзо.

– Я не могу остаться, – сказал Шин. – В храме могут быть заклинания, известные только монахам. Я, до того как покинуть земли людей, служил Сияющей Богине и знаю некоторые тайны её обителей.

– Важно то, что ты ранен, Макото… – начал Райдэн.

– Не хочешь, чтобы я вас задерживал?

– Хочу, чтобы ты выздоровел.

– Райдэн прав, Макото, – сказал Шин. – Тебе нужно ещё хотя бы пару дней отдохнуть, а мы не можем столько ждать. И ты, в отличие от Ханзо, знаешь эти места, и если что, сможешь их увести. Хотя я сомневаюсь, что Хранители сумеют сюда пробиться. Мы с Райдэном обновим защитные заклинания перед уходом.

– Пожалуйста, присмотри за Хидэо! – Кёко положила ладони на пол и поклонилась.

Макото ничего не ответил, снова прислонился к стене и приложил руку к раненому боку, который, судя по выражению лица, очень ему досаждал. На этом перепалка завершилась, и Райдэн вернулся к обсуждению планов.

Расстояние между брешами составляло несколько часов. Вторая, после той, что в подвале имения тэнгу, пряталась в городе Изоно. Если они выйдут на закате, то доберутся к полуночи и смогут затеряться в толпе. Третья брешь располагалась в ущелье Ивата, у основания головы Великого Змея. В этом месте никто из присутствующих не бывал, поэтому придется быть особенно начеку. Эта брешь доставит их в бамбуковую рощу. А оттуда – пешком к скалам.

– Если вопросов нет, собирайтесь и отдыхайте. – Райдэн свернул карту и обвёл всех быстрым взглядом.

Вопросов не было.

Вечером, как и условились, собрались в подвале. Мико в последний раз проверила оружие. Свернула кимоно и бусы принцессы Эйко – Шин предложил на всякий случай захватить с собой – и положила в мешок, который нёс за плечами Райдэн. Поправила маску тэнгу, которая должна была скрыть её человеческую сущность. Теперь на маске появились две ленты, которые не давали ей упасть. Похожая оказалась и у Шина – зачарованная маска кицунэ, белая, с красными узорами вокруг глаз, рта, на лбу и острых ушах. Хидэо спустился проводить Кёко, и они долго обнимались, стоя вдали от всех. Макото не пришёл.

Мико прыгнула в брешь последней. На краю обрыва с той стороны её уже ждали Кёко и Райдэн, ловко схватили за обе руки и вытянули наверх. Мико оглянулась на пропасть и поспешила отойти от края. Солнце уже село, но небо всё ещё оставалось фиолетово-серым, с бледной рыжей каймой у горизонта.

– Ты поговорил с Макото? – спросила Кёко, когда они двинулись в сторону леса.

Райдэн с досадой покачал головой:

– Нет. Мы с Шином долго провозились с заклинаниями, а когда я заглянул к Макото, он спал. Придётся отложить разговоры до нашего возвращения.

– Если что, я могу его просто отшлёпать. – Кёко звонко ударила себя по бедру, хохотнула, обхватила Райдэна за шею и, шутливо понизив голос, продолжила: – И тебя тоже, если хочешь.

Райдэн закатил глаза, вывернулся из захвата, но засмеялся.

– Кёко, – с притворной укоризной протянул он, – что скажет Хидэо?

Та непринуждённо пожала плечами:

– А мы его тоже позовём! Вас всех есть за что отшлёпать!

Мико с Шином переглянулись, и он улыбнулся, как бы говоря: «Что с них взять?» – похоже, подобные шутки его не удивляли. Впрочем, Мико они тоже не удивили – она уже поняла, что Кёко не похожа на женщин Хиношимы. Бойкая, смелая, громкая, она ничего не стеснялась и мало заботилась о приличиях. Иногда даже слишком. Но эта смелость притягивала, завораживала и… её принимали. Райдэн, Шин, сама Мико и даже принц Хидэо, который всегда держался безукоризненно вежливо и был наследником престола, воспитанным, чтобы жениться на самой кроткой и благопристойной женщине империи.

– А если серьёзно, вести себя так крайне неблагодарно с его стороны, – продолжала Кёко.

– Благодарность дело добровольное, а Макото имеет право со мной не соглашаться, – ответил Райдэн.

– А как он вообще стал частью… вы себя как-то называете? Заговорщики? Мятежники? – спросила Мико.

– У нас нет названия, но мама и её сторонники называли себя Гозэн, – сказал Райдэн. – Даже символ был, наш семейный герб.

Он достал веер, собранный из листьев ветреного клёна, и показал Мико рукоять, на которой был выдавлен аккуратный футацудомо-э – заключённые в золотой круг две вытянутые запятые, стремящиеся закрутиться в спираль. Мицудомо-э – сочетание трёх запятых – Мико часто видела на храмах в Хиношиме, посвящённых Ткачу Знамён – покровителю храбрых воинов.