– Хочешь попасть в тюрьму? Ты хоть знаешь, чтотакое тюремная вонь и как ею дышать?! К тюрьме нужно быть готовым! Ты хотьзнаешь, что такое тюремная камера?! Держись за меня крепче, чтобы никогда этогоне узнать. Вместо двадцати пяти человек в камере восемьдесят, а то и все сто!Ты когда-нибудь спала на нарах?! А крохотное окошко с решеткой!Одно-единственное на всю камеру! Будешь лежать на нарах и вдыхать тюремнуювонь! Многие закрываются мокрыми полотенцами, потому что боятся, как бы ночьюот страшной жары и вони не остановилось сердце. Ты не сможешь вообще ни о чемдумать, у тебя просто не будет мыслей, твой мозг будет словно в пелене. Атюремная похлебка?! – не мог остановиться Костыль. – Дай-то Бог тебе ее никогдане пробовать. А тебя это ждет. Ты слишком изнеженная, ты не сможешь тампродержаться. Твое тело покроется язвами, их называют бутырской болезнью. Тыхоть понимаешь, что тебя ждет?! В общем, вставай, пошли ко мне в дом. Все будетхорошо. Вот увидишь. На днях привезу твой новый паспорт, и у тебя начнетсяновая жизнь. Я покажу тебя лучшим врачам, сделают операцию, будешь красивее.Намного красивее, чем раньше.

– Нет, – отчеканила я. – Нет.

– Что – нет?

– Я люблю Сергея. Я очень люблю Сергея.

– Тогда я его убью.

– Что?

– Я сейчас же прикажу своим людям его убить.Не будет Сергея, не будет и никакой любви.

– Нет!

Костыль взял телефонную трубку и, набравкакой-то номер, сухо сказал:

– Паша, я в домике для гостей. Срочно ко мнезайди.

Паша появился довольно быстро. Увидев меня, онприсвистнул:

– Евгений Александрович, а чего это у нее вселицо в крови?

– Ударилась, на нож наскочила.

– Понятно, – буркнул Павел. Заметивнедовольный взгляд своего босса, он, видно, решил не задавать больше вопросов.

– Я позвал тебя, чтобы ты дал ребятам командуфинансиста убрать.

– Когда?

– Прямо сегодня. Только сделайте все красиво.Лучше, если это будет автомобильная авария. Можно сразу, как только стемнеет. Итолько так, чтобы вообще никаких признаков жизни не было – ни больниц, ничегоподобного.

– Как скажете, шеф. Красиво наши ребята умеют.Сделаем все в лучшем виде.

Павел хотел было уйти, но я вскочила изакричала:

– Нет! Нет! Нет!

– Павел, стой. – Костыль ухмыльнулся. –Девушка нам что-то хочет сказать.

– Я хочу сказать, что не нужно никого убивать.Закрывай свой гостевой дом. Я буду жить в твоем доме…

– Умница. Павел, по поводу финансиста всеотменяю. Пусть пока живет и радуется. Может, познакомится с кем, влюбится,женится, детей нарожает. Парень молодой. У него вся жизнь впереди…

Этой ночью после любовных утех с Костылем ядолго лежала без сна, никак не могла сосредоточиться и хоть о чем-нибудьдумать. Я выпила кучу обезболивающего, но у меня по-прежнему страшно болелащека, боль отдавала в затылок. Казалось, моя голова разлетится на части. Азатем у меня началось что-то вроде бреда. Мысли путались, сознание меркло. Япосмотрела на Костыля. Он спал и сладко похрапывал. Наверное, ему снилисьхорошие сны. С трудом поднявшись с кровати, я подошла к зеркалу и посмотрела насвое отражение. Из зеркала на меня смотрела девушка с разрезанной щекой, в ранезапеклись сгустки крови. Я попробовала закрыть рану волосами, но она былабольшая, доставала почти до губы. И вдруг из моей груди вырвался пронзительныйкрик. Вырвался сам, против моей воли, и я с грохотом упала на пол.

– Я не хочу жить! Я не хочу жить! Господи,забери меня к себе! Господи! Господи, сжалься надо мной! Господи!!! За что тыменя так, Господи?! Ну что я тебе сделала плохого?!

Я каталась по полу, билась в истерике. Костыльвзял меня на руки, перенес на кровать и попытался успокоить.

– Нина, ну успокойся, пожалуйста… Успокойся. Яже рядом. Я никуда не ушел. Я же тебя не бросил…

– Женя, убей меня, пожалуйста. Убей!!! –слезно молила я Костыля и плакала еще громче.

– Ну успокойся, родная моя, я же рядом. Ярядом… Все хорошо, вот увидишь, что все будет хорошо…

– Ничего не может быть хорошо! Ничего!!!

– Родная, я обещаю тебе, что все будет хорошо…

– Женя, у тебя же есть пистолет. Не мучайменя, убей. Я тебя умоляю, убей меня… Убей…

– Родная, успокойся. Я рядом, и я хочу с тобойжить…

– Нет! Это будет не жизнь. Это будут мучения!

– Тебе так только кажется, тяжело будетвначале. А затем… Затем ты увидишь, что все наладится, и все будет хорошо.

– Нет, Женя! Нет! Нет. Нет!!!

Костыль встал, полез в тумбочку и досталоттуда одноразовый шприц.

– Сейчас я тебя уколю, и тебе будет легче.

– Что ты хочешь мне вколоть?

– Я хочу сделать так, чтобы тебе было легче.Сейчас ты успокоишься. Сейчас… Сейчас…

– Вколи мне яд. Я тебя умоляю. Вколи мне яд.

Я даю Костылю руку и закрываю глаза. Ячувствую, как мне становится хорошо, спокойно, в моей душе распускаютсякрасочные цветы, поют экзотические птицы.

– Нина, тебе хорошо? – доносится из райскогосада голос Евгения Александровича, который почему-то кажется таким родным итаким любимым. А Сергей далеко… Сергей очень далеко… Он так далеко, что мне уженикогда не дотянуться до него рукой, и он не настоящий. Просто какое-товидение, словно я его придумала, создала в своих мыслях, в своих фантазиях. Егоне было. Его никогда не было…

– Мне хорошо… Хорошо… – Я улыбаюсь и ищуКостыля руками…

А затем я увидела себя девочкой со смешнымижидкими косичками и вздернутым носиком. Я сижу у мамы на коленях, она гладитменя по голове. Я трогаю свои косички и спрашиваю обиженным голосом:

– Мама, почему у меня такие косички жидкие? Удругих девчонок вон конские хвосты, а у меня три волосины.

– Ничего страшного, – успокаивает меня мама.

– А почему у меня нос такой вздернутый, каккартошка? У других девчонок носы такие красивые!

– Это все глупости, – улыбается мама.