Два дня спустя пришла еще одна открытка от миссис Лэнгли. На ней была написана более сухая, но конкретная информация: «Бал, объявленный в честь мисс Джоанны Лэнгли, не состоится».

К моему удивлению и вопреки моим скептическим и снобистским ожиданиям, Киран де Йонг после нашей последней встречи развил бурную деятельность. Пресса сообщила, чем он занимался в прошедшие с тех пор годы, и от объема информации становилось не по себе. Когда он сбежал с Джоанной, дочерью Альфреда Лэнгли, из Бэджерс-Вуда, город Годалминг в графстве Суррей, ему было двадцать восемь лет, то есть на девять-десять больше, чем нам всем. На следующий год он женился на Джоанне. После чего к концу семидесятых, предположительно пустив в ход часть золота Лэнгли, основал сеть магазинов одежды под названием «Свобода кроя», которое мне показалось интересным. В прессе замелькали фотографии Кирана на красных ковровых дорожках, прижимающего к себе Джоанну и одетого в невероятные костюмы, немыслимые даже по стандартам того ужасного времени. Что за слепота поразила мое поколение? Что заставляло людей покидать стены своего дома, надев белый кожаный пиджак с ковбойскими заклепками и бахромой или блестящий голубой костюм с черной рубашкой и серебряным галстуком-селедкой? Или русскую народную рубашку? Или исковерканный вариант армейского мундира? Видимо, они считали, что похожи на Элвиса или Марлона Брандо, хотя на самом деле напоминали циркового фокусника под кайфом.

Но в последующие десятилетия де Йонг заметно остепенился. Более поздние фотографии, с многочисленными моделями и наконец с яркой второй женой, демонстрировали его сперва в приличной, а потом и в элегантной одежде. В восьмидесятых он продал свою торговую сеть за несколько миллионов и принялся за недвижимость – божество той эпохи. Он инвестировал огромную долю в Доклендс, отчего, видимо, провел немало бессонных ночей, пока не посрамил сомневающихся, окупив вложение в семь раз. За этим последовали другие здания, в том числе пара известных, ставших достопримечательностями Сити, курорт в Испании, новый город в Камбрии. Потом он занялся разработкой и производством лекарств, и его компания стала лидером отрасли в разработках по артриту и особо тяжелым формам рака, направляя часть доходов на образование и решение проблем социальной мобильности, вернее, ее отсутствия, из-за перекосов системы образовательных институтов. Я оценил, что это дитя шестидесятых нашло смелость бросить вызов людям, все еще полностью порабощенным идеей шестидесятых. Это была достойная, насыщенная и удивительно ценная жизнь. Единственное, что удивило меня, – это как мало я и, вероятно, широкая общественность слышали о нем.

По большому счету я не был знаком с Кираном де Йонгом. Единственный раз мы общались во время все той же португальской вечеринки, которая повадилась приходить в мои сны, но и тогда мы едва перебросились парой слов, а после того, как все разъехались по домам, большинство из нас вообще не захотели взглянуть в глаза остальным гостям. По крайней мере, я, так что это было наихудшее начало для дружбы. Но в то время я игнорировал Кирана, с этими его кошмарными одеяниями и жалкими попытками выглядеть стильно, считал заурядным и малообразованным, скучным и немного непристойным. Джоанна лишь усугубляла дело, яростно защищая мужа, и ее агрессивность привносила в атмосферу неловкость, как только они появлялись. В свою защиту скажу, что трудно внимательно выслушивать мужчину с крашеными волосами, особенно когда он выкрашен в цвет «клубничный блонд». Но сейчас, глядя на его внушительный послужной список, я был раздавлен. Что сделал я в своей жизни, чтобы хоть примерно сравнить с этой историей? Что сделали мои друзья, чтобы удостоиться хотя бы упоминания рядом с ним?

О его частной жизни информации было мало. Киран женился на Джоанне в 1969-м, так что в этом случае ребенок, который нас интересовал, бесспорно родился в законном браке – никаких подозрительно спешных бракосочетаний в преддверии приближающихся родов. Ребенок, как я уже знал, был мальчик, Малькольм Альфред, но никаких других данных о нем статья Википедии не приводила. Развод последовал в 1983-м, и, честно говоря, я разделял удивление Дэмиана тем, что брак продлился так долго. Яркой второй женой Йонга была некая Жанна Легранж, с которой они поженились в 1997 году. Имя позволяло предположить, что семейная жизнь была наполнена путешествиями, жизнью в разных странах, но больше ничего про нее не известно. Больше никаких упоминаний ни о разводах, ни о новых женах, ни о других детях. Главное, что меня интересовало, было то, что, согласно рассказу Дэмиана, их с Джоанной отношения продолжались еще долго после того, как она вступила в брак. Это подтверждало мысль о том, что она вышла замуж за де Йонга, только чтобы сбежать от матери, а вовсе не по безумной любви. Что меня не удивило, ибо иначе я никогда и не думал.

В списке Дэмиана был приведен рабочий телефон Кирана, и я сперва предполагал, что это напрямую выведет меня к Кирану, но теперь, понимая масштабы бизнеса, с которым мы столкнулись, я засомневался. Все равно что позвонить в Букингемский дворец и попросить к телефону королеву. Но меня без особой суеты соединили с его кабинетом, а потом с личной секретаршей, и, когда я обратился к ней, она говорила со мной вполне вежливо. Я объяснил, что я старый друг, что мы давно не виделись, и, пользуясь той же уловкой, как и с Дагмар, сказал, что хочу прийти и поговорить о новом благотворительном проекте, которым занимаюсь, и надеюсь заинтересовать мистера де Йонга. Секретарша вздохнула негромко, но явственно. Видимо, за этот день подобное обращение было примерно пятнадцатым.

– Благотворительной деятельностью мистера де Йонга управляет другой отдел, – сказала она. – Вас соединить с ними?

Я решил попытать счастья, поскольку другого разумного плана у меня не было, но моя уверенность в плодотворном результате стремительно таяла.

– Честно говоря, я бы хотел поговорить с Кираном лично, если у него найдется минутка.

Я подумал, что несколько бесцеремонное упоминание его по имени придаст мне бóльшую убедительность, но, возможно, ошибся. Секретарша задумалась, потом попросила меня еще раз продиктовать свою фамилию по буквам и поставила разговор на паузу, заставив меня слушать довольно плохую запись «Весны священной» Стравинского. На этот раз я еще не придумал, что буду делать, если Киран не захочет меня видеть. Да и с чего ему захотеть? Если я и остался у него в памяти, то лишь в виде смутного воспоминания о довольно самовлюбленном прыщавом юноше, который подкалывал его при каждой возможности. И еще тот ужасный вечер, когда мы видели друг друга в последний раз. С другой стороны, одно из великих наслаждений, предоставляемых жизненным успехом, особенно когда многие люди не верили в вас и ваши шансы на будущее, – отыскать этих невеж и заставить их отказаться от своего прежнего мнения. Заставить признать если не вслух, то хотя бы выражением глаз, что они жестоко ошибались в отношении вас. И теперь дураками выглядят они. Я мог лишь надеяться, что Кирана привлечет возможность увидеть мое унижение.

К моему изумлению, раздался щелчок и в трубке послышался голос Кирана.

– Боже милостивый! – начал он. – Чему я обязан столь внезапной радостью?