жалкий журналист начал копаться в секретных архивах, что находились под охраной комитета. Помощь капитана Пономарева оказалась как нельзя кстати. К счастью, ничего важного о моих целях Григорий не узнал. Немного ранее нам удалось подбросить ему мульку о глобальном заговоре против советской ядерной промышленности, о том, что за этим стоят иностранные спецслужбы. Он с головой окунулся именно в это, сделав акцент совсем не на том. Согласись, звучит очень правдоподобно, да?

— Зачем?

— Ну-у… Я намеревался подмазаться к нему в доверие, но он почему-то выбрал тебя. Оставил тебе тот блокнот в поезде.

— Зачем он был тебе нужен?

— К нему в руки случайно попали секретные документы, которые могли раскрыть мои планы. К счастью, он сам не понял, что именно он видел. Представляешь, этот дуралей так испугался, что уничтожил их. Я намеревался выяснить все, а затем ликвидировать его, но тот сбежал раньше. А дальше получилось еще интереснее… Военный аэродром в «Овруче». Нет, ко всему, что там происходило, я не имею никакого отношения. Мои кураторы изначально намеревались решать проблему по-другому, хотели вывести объект их строя по старинке, но у них не получилось. Ты ликвидировал шпиона, а второго взяли прямо в госпитале. От страха, он с готовностью слил всю информацию, какой располагал. Тебя поощрили. Товарищ Черненко, видя в тебе перспективного парня, перевел в Припять, на Янов. Ведь задумка реализовать на АЭС новое охранное подразделение тогда была в стадии разработки, вот он и держал тебя в резерве. А мне наконец-то, дали зеленый свет. Я убедил своих кураторов, что единственно действенный способ остановить работу ЗГРЛС, это саботировать саму атомную станцию. И территорию отравить радиацией, и энергетический объект вывести из строя. Так сказать, убить двух зайцев одним выстрелом.

— Ну ты и сука… Убить двух зайцев? Да ты понятия не имеешь, какие будут последствия! Сколько будет жертв, сколько пострадавших! — прорычал я, едва сдерживаясь от ярости.

— Интересно, откуда об этом известно тебе? — спокойно произнес Клык, подняв бровь. Его пистолет по-прежнему смотрел мне в живот. — Знаешь, ведь у меня была масса способов ликвидировать тебя как досадное препятствие, возникшее на пути реализации моего гениального плана. И я не раз хотел это сделать. Но что-то удерживало меня. Что-то, чего я не могу объяснить даже сейчас. Ты интересен, думаешь нестандартно. Не ошибусь, если скажу, что ты оказался чем-то вроде меня, только наоборот. Я намеревался любой ценой выполнить задание, а ты его сорвать. Не понимаю, откуда в тебе столько напора? Столько уверенности, хладнокровности? Столько знаний? Врешь ты все, что тебя отец обучал, что книги по ядерной физике читал. Бред все! Здесь что-то другое, чего я до сих пор не могу взять в толк. И нет, ничего такого вам в учебном центре не преподавали… Более того, я очень удивился, когда ты сообщил точную дату, на которую я запланировал диверсию. Двадцать шестое апреля, восемьдесят шестого. Откуда об этом мог узнать простой пацан? Конечно, твои предположения, относительно того, что радиация должна была поразить как можно больше народа — отчасти верный ход мыслей. Но почему именно двадцать шестое? Почему не тридцатое или двадцать восьмое?

Я лишь усмехнулся.

— Откуда ты вообще знал про эксперимент? — продолжил Клык. Видно было, что ему очень хочется выговориться — все-таки, злой гений столько сидел в тени и тут на тебе — уши, готовые слушать.

— Ведь даже они, — он ткнул рукой в сторону операторов за дверью. — Даже они эту программу и в глаза не видели! Именно это позволило переписать ее так, как мне было нужно. Я знал, что реактор на низкой мощности плохо поддается управлению, именно это и было отражено в программе испытаний.

— А-а… Так вот для чего тебе нужен был неопытный персонал?

— Верно! — кивнул он. — Так все-таки, откуда ты об этом мог узнать?

Я промолчал.

Тот снова взглянул на часы. Посмотрел на меня с кривой ухмылкой.

— Час восемнадцать минут… — медленно произнес он. — Знаешь, про точное время аварии ничего не знал даже я. Ночь двадцать шестого апреля, все ограничивалось датой, но не временем. В программе было указано время старта программы, но оно было обозначено как рекомендованное. Тут на все воля операторов. А ты знал точное время аварии. Знал последствия, о которых во всем Союзе никто и представления не имеет… Кто ты, мать твою такой, Алексей Савельев?

Повисла напряженная пауза.

— Кто я такой? — тихо спросил я. — Откуда я обо всем знаю? Ты ведь умный мужик! Неужели не дошло?

— Именно. У меня за плечами огромный диверсионный опыт. Я бывший сотрудник КГБ. У меня на счету несколько серьезных операций, даже государственные награды есть. Были, то есть. Простой мусор, от которого я давно избавился. И я не могу понять тебя, девятнадцатилетнего пацана, вставшего у меня на пути! Как и почему?

— Так вот почему ты оставил меня в живых? Вот почему влился в группу и вообще пошел на это дело? Простое любопытство? Интерес?

— Ну, какое-то время я намеревался завербовать тебя… — вздохнул тот, внимательно буравя меня глазами. — Думаю, ты был бы ценным приобретением для агентурной сети. Но потом понял, что это невозможно. Ты не той породы, таких как ты, просто не вербуют. Пономарев мне рассказал, что Черненко неоднократно пытался убедить тебя поступать в школу КГБ. Но ты все время отказывался, что тоже было странно. Это удивляло его, удивляло Иванца, и даже сейчас удивляет меня! Кто ты, мать твою, такой?

— Все просто, — ответил я, глядя ему в глаза. — Я из будущего!

— Что-о? — его лицо перекосило. Естественно, он мне не поверил.

— Я из две тысячи двадцатого года, — невозмутимо продолжил я, буравя его жестким взглядом. — В моем времени, эта авария произошла именно двадцать шестого апреля, восемьдесят шестого года, в час двадцать три и сорок секунд ночи… Поэтому я знаю все. Знаю о том, какие будут последствия. Знаю, что будет с Припятью. Меня намеренно отправили сюда, чтобы остановить тебя!

С этими словами я хотел было броситься на него, но внезапно вмешалась третья сила, появление которой я совершенно не ждал.

Дверь в коридоре со скрипом распахнулась и внутрь вошел сотрудник, в обычной белой одежде. На голове шапочка, в руках планшетка с документами. На глазах очки в толстой оправе.

Словно не видя нас, он обычной рутинной походкой прошел мимо и уже хотел было толкнуть ногой дверь, но вдруг остановился и обернулся. Только сейчас я понял, что его лицо мне знакомо. Это был Лисицын…

Клык, оправившийся от шокирующей информации, тоже обратил