– Рикард! Филипп! Это сэр Адриан Марло, – представил меня Александр.

Валка заняла свое место рядом и откашлялась так многозначительно, как будто сборище нобилей вокруг было гнездом шершней.

– И его… возлюбленная? Валка с Тавроса.

– Алекс, мы знаем, кто это, – ответил длинноволосый принц, улыбаясь уже не столь широко. – Мы тоже были на триумфе.

Не вставая, он протянул мне руку. Я подумал, что для рукопожатия, но секундой спустя заметил рубиновый перстень-печатку и понял, что для поцелуя.

– Рикард Анхис, сорок седьмой принц дома Авентов, – лениво представился он. – А это Филипп. Брат, какой ты там по счету? Пятьдесят третий?

– Пятьдесят второй, – весьма резко поправил другой, из чего я сделал вывод, что Рикард намеренно пытался уколоть младшего брата.

Вся эта процедура вдруг показалась мне абсурдной. Рикард не был ни императором, ни даже капитаном или стратигом. Он был обычным избалованным повесой, нализавшимся дорогого вина, качество которого даже не мог оценить. Он не заслужил никаких почестей. Однако он был королевских кровей, и, как положено по протоколу, я поклонился – не преклоняя колен – и поцеловал перстень.

– Весьма польщен знакомству с вами, принц Рикард.

– Скажите, лорд Марло, вы правда убили то железное чудище, которое показывали на триумфе? – вмешался принц Филипп; он был еще пьянее брата.

– Не в одиночку, – ответил я.

– Не в одиночку? – удивленно посмотрел на меня Филипп. – Так я и думал.

Валка сжала мою руку, но я не перестал криво улыбаться.

– Наш Алекс вами просто восхищен, – продолжил он. – Я бы даже сказал, влюблен в вас.

– Филипп, прекрати! – огрызнулся Александр. – Ты хотел с ним встретиться, я его привел!

– Сердишься, братик? – подавил смешок Филипп.

Рикард расплылся в вальяжной улыбке и поправил пальцем сапог.

– Филипп, он стесняется. Кажется, ты задел его за живое. Наш Алекс влюблен, но сэр Адриан не отвечает взаимностью, верно? – Его взгляд зацепился за Валку, которая еще сильнее сжала мою руку. – Неудивительно, когда его постель согревает такая красавица. Тавросианка?

Это не было вопросом к Валке. Не было вопросом и ко мне. Он глядел на Александра, который молча кивнул.

– Знаете, я часто слышал, что эти иноземки просто неистовы, – сказал Рикард. – Вам повезло, сэр Адриан.

– Еще как неистовы, – холодно сказала Валка, едва не проткнув ногтями мою рубашку. – Поэтому следите, как вы к ним обращаетесь.

– А она мне нравится. – Принц Филипп едва не подавился, поднеся кубок к губам.

– Это ненадолго, – ответила Валка, не опускаясь до прямых угроз и высказываний, которые могли всерьез оскорбить благородных особ.

Мне не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть ее язвительную усмешку, и я с трудом подавил свою.

– Александр сказал, что вы хотели со мной встретиться, – сказал я, желая поскорее завершить беседу. – Чем я заслужил такую честь?

Я слегка поклонился, но не настолько, как того требовало высокое положение принцев.

– Рикард, он не кажется таким уж грозным, – произнес более пьяный из двоих, Филипп. – Иршан его отделает.

Рикард теребил длинными пальцами золотую заколку в косе.

– Мы лишь хотели поближе увидеть героя! Сэр, вы победили трех вождей Бледных. Голыми руками! Кто еще может таким похвастаться?

Я не мог сказать с уверенностью, насмехаются они надо мной или нет, но принцы определенно напоминали мне сэра Лоркана Браанока. То же аристократическое высокомерие.

– Двух вождей, – поправил Филипп. – Третий был каким-то генералом.

– Ладно, – согласился принц Рикард, – двух вождей.

– Кто такой Иршан? – устав от пустой болтовни, спросила Валка.

– Ручной гладиатор Филиппа, – к моему удивлению, ответил Александр.

– Иршан! – почти вскрикнул Филипп, с такой силой шарахнув кубком по столу, что едва не перевернул его. – Он джаддианский маэскол Пятого круга! Он был сульшаваром князя Констанса дю Оланте. Господа, на моей службе никогда не было лучшего бойца. – Он поднял палец и едва не ткнул меня в лицо. – Марло, он из вас котлету сделает.

Я улыбнулся. Моя первоначальная оценка была точна: два скучающих избалованных аристократа, раздраженные тем, что им не дают совершить какой-нибудь подвиг, и потому вынужденные воплощать свои героические фантазии с помощью других.

– Звучит грозно, – беззаботно сказал я. – Быть может, когда-нибудь мы с ним встретимся. – Я повернулся к Александру. – Мой принц, вы позволите? Мы только прибыли, а я обещал угостить даму вином.

– Я пойду с вами, – понуро ответил Александр, чувствуя неловкость за то, что неосознанно затащил нас в западню.

Мы нашли вино и оставили принца. Валка разом осушила кубок красного, вернула его слуге-гомункулу и тут же взяла еще один.

– И как ты терпишь таких людей? – прошептала она на пантайском мне на ухо, чтобы проходящие мимо нобили уж точно не подслушали.

– Chan minte, – ответил я. «Не терплю». – Пускай делают из себя дураков. Споры можно выиграть и ненасильственным путем. Как я не устаю повторять, даже здравомыслию есть предел.

– По крайней мере, здесь хорошее вино, – заметила Валка. – Мне придется изрядно выпить, чтобы не выйти из себя.

– Хочешь потанцевать? – спросил я, перейдя на галстани.

– Ты прекрасно знаешь, что я не танцую, – фыркнула Валка и осмотрела меня, улыбаясь все шире. – Знаешь, я даже не помню, когда ты последний раз наряжался не в черное.

– Мне идет этот цвет, – оправдался я.

– А белый совершенно не идет, – сказала Валка, тронув пальцами края моей полунакидки. – Mand thafar til a dehmuxn en av ni dem, – произнесла она на пантайском.

«В нем ты похож на одного из них».

– Я и есть один из них, – с улыбкой ответил я.

– Думай что хочешь, – сказала она. – Разве ваш император не должен здесь присутствовать?

«Ваш император», – про себя повторил я, но не стал указывать Валке на то, что такая формулировка противоречила ее утверждению, что я «не один из них», палатинов.

– Он появится, но не кесарево дело болтаться среди людей, – объяснил я, сделав глоток вина из кубка, что мне дала Валка.

– Вот как?

Она подавила смешок и проглотила остатки своего кандаренского, как будто это было дешевое пойло.

– Кесарь! – передразнила она меня. – Любите же вы маскарад. Одеваться как древние. Принимать их имена. Отыгрывать роли.

Такое замечание уже было на грани опасного.

– Это не маскарад, – сказал я.