о чем-то долго беседовали в отдельном кабинете.

— Герений? — удивился я. — Он так хорошо рисует?

Донатина улыбнулся.

— Ваши слуги это кладезь талантов, император. Вы бы видели, какие творения Герений создает обычным куском угля и добавлением масел! В его коллекции есть и ваши изображения.

— Никогда не подумал бы, — пробормотал я. — Действительно, каждый человек в чем-то является уникумом, надо просто выявить его способности и использовать на благо. Интересно, он захочет продать свои картины, если они так хороши, как ты говоришь?

— Возможно, только он очень застенчив, ваш Герений, — пожал плечами Донатина. — Таким образом, я заключил, что Критона отправил вовсе не Фальк, а Север.

— Ну что же, это действительно ценные сведения, — признал я. — Ты отлично поработал, Донатина. Правда, со смертью Севера его бывшие козни больше не имеют значения. А как же теперь быть с этим его членом партии, с Дувианом?

— Он готов с нами сотрудничать, доминус и просит помочь сейчас в борьбе за пост факционария, а потом обещает свою поддержку.

— И в чем же заключается его просьба? — вздохнув, спросил я.

У всего в этом мире есть цена, а мои сто тысяч солидов, оказывается, вовсе не такие уж и большие деньги, если активно использовать их на создание армии и подкуп союзников.

— Для начала Дувиан просит десять тысяч солидов на подкуп других членов партии, — заглянув в свиток, доложил Донатина. — Выборы должны состояться сразу после Эквирий. И также он просит помочь с победой на гонках.

— Ишь ты какой, вынь ему, да положь, — пробормотал я, размышляя. — Мне надо увидеться с этим Дувианом и посмотреть, насколько он надежен. А то получит деньги и пост, а затем начнет вести себя по-своему. Знаю, уже насмотрелся таких.

— Он сегодня будет во дворце во время заседания комитов по вопросам подготовки к Эквириям, — сказал Донатина. — Явится от имени прасинов. Тогда и сможете посмотреть на него, а то и перекинуться парой слов.

— Тогда отлично, — сказал я. — А что у тебя есть еще?

В это мгновение в таблинум заглянула Валерия. Она увидела, что я сижу и разговариваю с Донатиной и сразу обиженно надула губки.

— Милый, ты даже не соизволил навестить меня, как приехал. Неужели нельзя было заглянуть ко мне и поздороваться? Ты меня совсем не любишь?

Донатина развернул очередной свиток и начал читать, что там написано, чуть шевеля губами.

— Я скоро освобожусь, милая и сразу приду к тебе, — сказал я. — А сейчас подожди немного возле писцины.

— Ты меня совсем не любишь, — заключила девушка печально и скрылась за дверью.

Я закатил глаза и подумал, что Валерия тоже потихоньку начинает приносить неприятности. Как бы укротить всех девушек, с которыми у меня были романы?

— Еще я хотел поговорить о гонках колесниц, — сказал Донатина. — Ты хотел знать, как можно выиграть на гонках. По твоему поручению, доминус, я переговорил с одним из лучших возниц колесниц в Равенне, он выступает за венетов. Так вот, способы есть, но они довольно грязные и вероломные.

— Что это за способы? — спросил я. — Мне нужно знать, говори, как есть, а там будем решать.

— Все дело, конечно же, в обычном подкупе участников заездов, — ответил мой помощник. — От каждой партии выступают группы колесниц, есть еще и одиночные возницы, сами по себе. Поскольку в заезде участвуют сразу несколько команд, надо просто договорится с кем-то из них, можно просто с одним из лидеров и все будет в порядке. Также можно использовать и более плохие методы, например, избить или запугать кого-то из возниц перед гонками, тогда он не будет ехать в полную силу.

— А можно просто и подпоить его или увезти далеко за город, похитив на время, — сказал я. — Зачем бессмысленное кровопролитие?

— Да, но если таких будет слишком много, гонки могут отменить из-за малого количества участников, — возразил Донатина. — В общем, пока я нашел только такие способы, воздействуя на человеческие умы.

— Знаешь, как мы поступим… — задумчиво сказал я. — Пожалуй, можно сделать так…

Но мне опять не дали завершить слово. В коридоре-фауце, ведущем к выходу из моих покоев, послышались громкие голоса. Кажется, это Лаэлия и Лакома, они ругались между собой. Наверное, вздорная девушка получила хорошую взбучку от проверяющего ее навыки центуриона и теперь требует, чтобы ее все равно оставили в телохранителях.

Вот зараза, я уже жалел, что связался с Лаэлией, пав жертвой ее прекрасных зеленых глаз. С этими девушками одни только проблемы. Надо будет как-нибудь потихоньку от нее отделаться, пока она не принесла еще больше забот на мою голову.

Но потихоньку отделаться не удалось, слишком уж шумная была Лаэлия. Она ворвалась в таблинум, не обращая внимания на Лакому и тут же подбежала ко мне.

— Послушай, Моммилус, что это такое? Что за детский лепет мне здесь несут?

Я обратил внимание, что она уже успела переодеться в доспехи палатинских схолов, которые, кстати, были очень ей к лицу. Из-под шлема с открытым отверстием для лица выбились роскошные каштановые волосы, раскосые глаза сверкали яростью. А еще я отметил, что она нисколько не помятая и не заплаканная, как я ожидал.

— О чем ты, Лаэлия? — удивленно спросил я.

— Я думала, что у тебя здесь настоящие воины, а они даже меча в руках держать не умеют! — заявила девушка. — Я надрала задницу уже пятерым твоим людям, даже этому, как его, Дикому Медведю. Тут вообще есть достойные соперники? Говорят, твой Залмоксис хорош, я хочу проверить, так ли это?

Я изумленно посмотрел на Лакому и мой начальник стражи улыбнулся.

— Чертовка мастерски дерется, судя по всему, она обучалась у мастеров в Константинополе, — подтвердил он. — Я знаю этот стиль, знаком с несколькими бывшими мастерами клинка из Восточной Римской империи. Сейчас, они, правда, спились и участвуют в грабежах, но когда-то хорошо знали свое дело. Вот только она хотела прийти к вам без моего разрешения, а я ее не пускал.

— Ты сам сказал, чтобы я пришла к тебе после проверки! — добавила девушка.

— Она что, и вправду одолела Марикка? — спросил я, все еще не веря услышанному.

Лакома кивнул.

— Я же говорю, чертовка настоящий огонь с мечом в руке. Правда, я не знаю, где она успела так обучиться. Ты можешь смело доверить ей свою жизнь, император.

— Отлично, — сказал я, чуть по-другому взглянув на Лаэлию. — Я рад этому. Тогда пусть остается здесь и с этой минуты приступает к своим обязанностям. А ты Лакома, займись обучением солдат. Чтобы происшествия, подобного утреннему, больше не случалось, слышишь? Тукар должен понести наказание, за то, что допустил