Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка грузно выдохнула, приводя участившееся дыхание в норму, и проследовала в холл. Будь то соседи или их балующиеся дети, танцовщица не станет и включать свет. Ей лишь стоило убедиться в дверной глазок в том, кто разбудил ее плохо спящую в последнее время сестру, зашоркавшую по ламинату в дальней комнате.
— Мишель… — на лестничной клетке послышался глухой умоляющий голос, который не был похож ни на один, что девушка прежде слышала. Ощущая, как мандраж овладевает её телом, танцовщица наша опору в двери, что разделяла её с гостем, и не сразу разглядела осунувшегося мужчину в глазок, борясь с навязчивым головокружением.
Мишель не узнавала его. Кажется, Брэндон настолько изменился за то продолжительное время, которое они были в разлуке, что девушка ещё с минуту уговаривала себя очнуться от полуночной меланхолии. Теперь он стоял прямо здесь, в шаге от неё, истерично кусая нижнюю губу и с надеждой всматриваясь в крохотное мутное стекло. Наверное, мужчина мог услышать, как гулко застучало сердце танцовщицы даже через дверь, настороженно сглотнув ком в горле. Её адрес Брэндон с трудом узнал у подруги Мишель, Клэр, которая жила на Манхеттене и помогала купить девушке билеты на тот самый злополучный мастер-класс. Сомнений не было — танцовщица смотрит на него сейчас. Только захочет ли открыть…
— Я искал тебя, — он со слабым стуком соприкоснулся лбом с холодной створкой, едва успевая спрятать скривившееся лицо от её незримого, но внимательного взгляда.
Из глаз Мишель хлынули слёзы, а из груди вырвался жалобный писк. То, что она считала невозможным, неосуществимым чудом, происходило наяву: дрожащие руки лихорадочно потянулись к замку, громко лязгнувшему в тёмной прихожей, и дверь отварилась прежде, чем девушка сумела предугадать реакцию блондина. Впрочем, она поторопилась…
Недоуменно и торопливо забегав тяжелым взглядом по её силуэту, Брэндон ошеломленно раскрыл рот. Беременность для него стала сюрпризом… Значит, наставник ничего не рассказал, как Мишель и хотела. И теперь она не знала: радоваться исполненной просьбе или продолжить плакать прямо под его изумлённым полупрозрачным взглядом.
— А… — мужчина отрезвлённо и сокрушенно ахнул, стремительно меняясь в лице и вынуждая танцовщицу уложить ладони на живот, чтобы зачем-то спрятать его от слишком бестактного внимания. Их встречу он представлял далеко не так, а Мишель, невовремя сбежав, будто догадывалась о том, как глубоко он ещё сможет её обидеть. — Ты беременна…
Не зная, можно ли себе позволить заглянуть в его бледные голубые глаза, Мишель осторожно кивнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота с удушливыми солёными слезами. Его приезд теперь казался одновременно и сказочным волшебством, и гадким издевательством.
— От кого? — Брэндон будто не дышал, жадно вылавливая каждый беглый взгляд танцовщицы. В этот момент его грудь словно принялись терзать дикие голодные звери: он оказался загнан в угол неожиданными событиями, и без этого трепетно переживая за их встречу. Не сразу поняв наивный тревожный вопрос, Мишель слегка опешила, ведь не предупредила мужчину своевременно, а теперь… Неужели он подумал, что она могла быть с кем-то, кроме него… Или упорно не допускал мысли, что может стать отцом, ведя разгульный образ жизни…
— Боже… Брэндон… — из неё вырвался истеричный, болезненный смешок, потому что танцовщица до сих пор и сама не верила. — От тебя…
Девушка уже не могла не смотреть в его удивленные блестящие глаза, попросту не понимая, какие чувства испытывает блондин. Услышав то, что заставило его заметно вздрогнуть, мужчина остолбенел, какое-то время даже не пытаясь ответить и избежать звенящей многозначительной тишины.
Они стояли друг напротив друга, страшась подойти ближе, и на секунду Мишель показалось, что сбылся её самый чудовищный кошмар: Брэндон разыскал её в другом штате, постучался в дверь, но, узнав о ребенке, вот-вот развернется в сторону выхода. На ладонях выступил холодный пот, живот скрутило от разрастающейся тревоги, в ребрах закололо от разбивающейся последней надежды. Она так полюбила его…
— Брэндон, если ты не готов… Разговаривать, то, пожалуйста, не мучай нас…
Но он больше не собирался тратить время на разговоры. Мужчина перешагнул порог квартиры и боязно приобнял захлебывающуюся слезами Мишель, словно редкую хрупкую ценность. Руки затряслись мелкой дрожью, а сердце гулко вырывалось из груди от захлестнувшего его обожания: Брэндон не знал, как прикоснуться ещё нежнее, как объяснить ей сбивчивыми поцелуями, которые угождали в лицо, шею, ладони, насколько его жизнь теперь станет счастливой. Насколько он не ожидал, что Мишель простит его и хотя бы захочет взглянуть в его сторону…
— Пожалуйста, прости меня. Я так тебя люблю… Не представляю, как прожил бы ещё хоть день вдали от тебя, — искусанные задрожавшие губы потянулись за трепетным солёным поцелуем и сорвали взволнованный вздох.
— Ты правда говоришь это… — слышать для Мишель такие вещи было дико невообразимо. Наверное, ей казалось, что Брэндон вовсе не знал нежных слов, и даже в своих сокровенных мечтах она не решалась себе их представить. — Я тоже люблю тебя, Брэндон… Мне кажется, что ты снишься мне…
Блондин завороженно склонился над лицом Мишель, внимательно заглядывая в наполненные мерцающими слезами серые глаза, и повержено замер: он допустил столько несправедливых, незаслуженно гадких поступков по отношению к матери их будущего ребёнка, что теперь планировал вымаливать прощение на протяжении всей оставшейся жизни. Вдали от неё его дни были подчинены лишь тоске и усердным поискам — весь смысл заключался в том, чтобы найти и увидеть её хотя бы ещё один раз. А о том, что будет ждать его после, Брэндон ни разу не позволил себе думать. Стоило девушке только захлопнуть дверь, и он бы остался бесцельно стоять в подъезде. На этом его существование словно подошло бы к концу.
Задевая мягкими поцелуями её приоткрытые губы, Брэндон прильнул к заплаканному личику. Языки соприкоснулись сквозь жаркое
