пятнадцати минут, как блондин навестил меня в пьяном бреду, я сорвалась. Не сбавляя темпа, он продолжал выбивать из меня остатки дурных мыслей, отчаянно цепляющихся за его вырвавшееся признание. Я снова отдавалась блондину, с упоением целовала, прижимала, без оглядки принимала его страстные прикосновения с трепетным осознанием того, что он хочет быть со мной… Но один острый больной вопрос не оставлял меня в покое.

― Брэндон, так… Мы будем вместе? ― ощущая, как страх берёт шествие над физическим удовольствием, я вжалась в его грудь теснее, будто так могла избежать нарастающей тревоги.

Блондин продолжал настойчиво двигаться, стараясь приблизить нас к финалу; его раскрасневшееся исступлённое лицо было прямо над моим. Сначала мне показалось, что он не услышал вопроса, азартно увлёкшись процессом, и я продолжала самозабвенно смотреть на то, как мужчина закусил нижнюю губу от наслаждения и усердия. А затем увидела, что это был не случайный приятный порыв, а промелькнувшая жалостливая досада, которая тут же отозвалась в моём сердце неожиданным выстрелом боли. Он признавался, что хотел бы сойтись, но по каким-то причинам делать этого не собирался…

На моих губах оказался горький животный поцелуй, будто молящий о прощении, а я, не до конца понимая причины своих жгучих обрушившихся слёз, ощутила, как между наших губ растеклись солёные дорожки. Блондин не остановился не на секунду, глубоко двигаясь во мне и ласково целуя влажное лицо. Осторожно гладил шею и скулы грубоватыми пальцами, не сводя с меня глаз, сжимал за плечи и зарывался лицом во влажные волосы, упоенно, завороженно изучая, словно впервые. А я уже не могла позволить себе безрассудства: мои прикосновения к нему стали опасливы и невесомы. Я осознала, что наша встреча подходит к логическому очевидному завершению.

Весь мой трепетный восторг окрасился отрезвляющей тоской по ещё не утихшей нежности. Брэндон прикрыл глаза, прижимаясь губами к моему уху, и горячо, с дрожью выдохнул, кажется, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы кончить. Внизу живота давно сладостно ныло от надвигающейся кульминации, и я отпустила последнюю надежду понять блондина вместе со всеми чёртовыми спутанными мыслями. Мышцы сократились и туго запульсировали, вызывая в содрогающемся организме нездорово болезненное удовольствие. Вспышка блаженства и израненных терзаний ослепила меня, окатила дрожью, а затем последовали сбивчивые поцелуи блондина, потерявшего последние силы: он грузно осел на меня влажным горячим телом и крепко обнял, успокаивая от вырывающихся из груди всхлипов.

Озвучивая такие вещи, стоило брать на себя ответственность за мою реакцию… Но разве он это умел… Оказалось, от здоровых отношений нас всё ещё отделяла пропасть его укоренившихся устоев и моей бестолковой наивности. Я оказалась так близка к нему, и всё-таки не достаточно, чтобы этот мужчина имел передо мной обязательства. Мы ещё долго молчали, как в наш первый раз, пока, наконец, мелкие поцелуи и удушающие объятия, которыми он меня осыпал, не перестали помогать сдерживать моё негодование.

― Ты… Ты соврал, ― вопрос это был или утверждение я и сама не знала… Не найдя нужных слов, чтобы объяснить диссонанс его речи и поступков, терзающих лезвиями моё сердце, я всё ещё прислушивалась к бешеному стуку мужского сердца. ― Ты же сказал, что хочешь быть вместе…

― Хочу, ― с трудом поднявшись с кровати, Брэндон едва удерживал голову на весу, исподлобья убито поглядывая на меня. Дыхание снова сбилось от неподдельной искренности. ― Но я не знаю, захочешь ли ты…

― Что ты несёшь? ― на долю секунды в груди стало чуточку легче, хоть этому не было веской причины. Разве ему было мало признаний в любви, близости, что я снова допустила?.. Всё во мне кричало о том, что я истошно хотела быть рядом с ним, а поэтому вопрос, которым задавался Брэндон, меня попросту испугал. ― Мне… Нужно ещё что-то знать о тебе?

Прогулка по барам и половая связь лишили блондина возможности изъясняться доходчиво, и, попытавшись что-то пробормотать, он, наконец, повержено кивнул. Прежде, чем он начал искать нужные слова, я уже ощутила, как сжалось моё сердце.

― Я знаю, что мы никогда не были вместе. Ничего не обещали друг другу… Но… я понял, что это не так… И мне никогда не было так стыдно и жаль, ― шумно сглотнув ком в горле, он всё топтался вокруг чего-то, что никак не мог произнести вслух.

Но я уже успела догадаться, что скрывается за этими полными самоуничижения блеснувшими глазами… В солнечном сплетении заныло от жестокого невероятного опустошения, а руки и лицо в миг оледенели. Брэндон не просил меня прощать его холодность и множество отвратительных поступков: я простила сама. Но теперь он не знал, захочу ли я быть вместе…

― Извини меня. Я переспал с другой.

3.3

Издевательски мелодичный нежный звонок раздался за массивной дверью. Этот звук пробрал меня до тошнотворности, заставляя спешно шептать отрепетированную речь и нервно шоркать по белоснежному полу лестничной клетки. Было важно каждое слово, их правильная последовательность. Я опустила голову, борясь с подступившим головокружением, и прислушалась к размеренным сначала, а затем всё более настороженным шагам. Он, видимо, замер, оценивая припозднившегося гостя в глазок и открыл дверь с уже полностью смятенным, подозревающим выражением лица, словно я всё угробила, испортила, не успев открыть рот.

― Мишель! Завтра — премьера! ― в домашнем облачении Макарти, за спиной которого простиралась чистая, вкусно пахнущая домашней едой квартира, выглядел не менее внушительно, чем с пачкой напечатанного сценария, угрожающе летевшей в нашу сторону на генпрогоне. Без пяти минут расслабляющийся в кровати, он вынужден был продолжать мотивационные работы на пороге собственного дома: это неохотное желание неконтролируемо промелькнуло на его лице кислым раздражением. ― Что ты здесь делаешь?

― Нужно поговорить, ― скривившись от моего просипевшего голоса, мужчина напряженно сглотнул и нехотя отошёл в сторону, пропуская внутрь.

― Только не говори, что вы с Фордом снова поругались… Не накануне же! ― будучи максимально холодным и сдержанным за полгода совместной работы, наставник оказался едва ли не в истерике от моего внепланового визита. От этого стало ещё более страшно, на ладонях выступил холодный пот. Крэг с грохотом закрыл входную дверь.

― Не ругались, ― мы никогда не ругались. Наоборот, подолгу