— Я ждал этой встречи много лет, мой мальчик…

Сокрушенный тон и сгорбленная спина ничуть не смягчили демоническое безразличие.

Виноват, да. Посылал людей на гибель, был вынужден сражаться с сыном как равный, не давая поблажек, не ставя под сомнение преданность императору Уре. Да, некрасиво поступил, сложив ответственность за судьбу Аланны на её брата, заведомо зная, что он, ярый противник рыжих псов, не даст согласие на брак. Жар чужими руками загребать легко, только тогда — стоило ли?

Лорд Аскан присел на постель рядом с сыном.

О чем говорить? Как вернуть былое несгибаемое доверие?

— Ты вправе казнить меня по закону военного времени, как захватчик. Я пойму.

— Я не захватчик, — впервые подал голос Анранар.

Седой лорд вздохнул.

— Пойми, мой мальчик, у меня не было иного выхода, кроме как сражаться на стороне Кхаенов. Каждую секунду я опасался того, что кого — нибудь из Асканов лишат жизни, и тогда всё окажется напрасным. Мне казалось, если я останусь… в живых… — голос генерала дрогнул.

Эх, ты, старая размазня!.. И где былая черствость, где легендарная холодность, позволявшая держать в страхе иных рарванов? Сидишь тут, мямлишь что — то…

Но иначе — не выходит.

— Мне казалось, если я останусь в живых, то шансы на твою победу будут больше. Я и не думал, что когда — нибудь увижу обоих детей, пусть и не такими, как мне хотелось.

Анранар медленно повернулся к отцу, молчаливо разглядывая его лицо. Жуткий взгляд у сына стал. Холодный, безжалостный.

Демонический.

— Чего ты хочешь? Зачем приходишь? — тихо вопросил грозовой раскат.

— Я хочу покончить с этой глупой враждой в семье. Хочу, чтобы мы все снова стали одним целым… Ты, я, Аланна…

Седому лорду не привыкать к прямому, открытому взгляду. Пусть и под страхом смерти.

— Так просто? Раз, — и всё забыли? — холодно отозвался Анранар. — А как же Аланна?

— Аланна тоже со мной не разговаривает, — признал очевидное старший лорд Аскан. — Но не бороться за остатки своей семьи я не могу. Одиночество — не лучший друг старости, знаешь ли…

— А ты уверен, что хочешь такую семью? Аланна никогда не станет прежней послушной девочкой с капризами. Она закалилась не хуже твёрдой стали и может на равных сражаться среди мужчин. Трега она не бросит, даже если тот приведёт других жён. А я… Ты же видишь, что во мне не осталось ничего человеческого, — усмехнулся, не скрывая острые зубы. — И ещё не факт, что я научусь принимать былой облик. Даже моя женщина… Моя будущая жена — тоже далеко не идеал в отношении твоих мечтаний. По мне — так лучше одинокая старость, чем семья из демонов и оборотней.

— Думаешь, я не знаю всего этого, Анран? — грустно улыбнулся по — отечески пожилой лорд. — Семья — это люди, которым ты нужен. Те, кто готов о тебе заботиться, несмотря ни на что. А уже демоны, они или оборотни…

— Ой, у вас тут семейная сцена… — в двери показался Трег. Лёгок на помине. — Ладно, я позже зайду.

— Останься, — крикнул вслед Анранар.

Рыжий не стал спорить. В делах, касающихся собственной шкуры и любимой женщины, лучше быть гибче. В конце концов, эти двое могли наконец разрешить официальный брак с Ланой, которого она так хотела и заслуживала. Так почему бы не заткнуться и не присесть тут, рядышком? Только бы помирить этих двух упрямцев. И аккуратно прикрыть умудрившуюся вдрызг поссориться с братом Лану.

Намекать демону на неоднократную неверность его любимой женщины, а потом и вовсе требовать, чтобы он отказался от мысли «иметь семью с этой совратительницей чужих мужей» это как минимум смело. Ссорить этих троих было намного легче, чем мирить теперь.

Вопросы о самочувствии, о делах, о погоде… Трег старался создать непринуждённую обстановку, и сдался лишь под демоническим взглядом в упор, полным непонимания и недоумения.

— Ладно, ладно… Мне и правда не очень интересно, как ты себя чувствуешь. Я зашел извиниться за Аланну. Знаешь, женщины бывают иногда не в себе, — натужно рассмеялся. — Говорят всякие глупости из ревности или от обиды, а потом жалеют…

— А она жалеет? — с удивлением вскинул бровь демон.

— Уверен в этом.

— Если в этом уверен только ты, тогда тема закрыта, — потерял он интерес.

Мда. Нехорошо вышло. А ведь Лана обещала ждать за дверью, и даже согласилась попросить прощения после долгого воспитательного разговора тет — а — тет!

— Она ждёт за дверью и хочет попросить прощения.

— Потому что ты хочешь мою подпись на вашем брачном контракте? «Нет» — это последнее слово.

— Анранар, вам ведь всё равно придётся поговорить.

— И ты её ещё и защищаешь?! — слабо отозвался любимый голос. — Да вас обоих убить мало, — громко рыкнул Анран, — и не смей её сюда даже впускать, иначе за последствия я не ручаюсь!

— Ты бы хоть выслушал…

— Мне не нужна в семье женщина, не способная держать себя в руках!

— Это моя вина… — сокрушённо признал Трег.

— Она взрослая женщина, и не надо самонадеянно думать, что всё зависело только от тебя. Хватит. Всё кончено. За любую глупость рано или поздно приходится отвечать, — ей в первую очередь! — зло рыкнул. — Предательница! Пусть катится ко всем демонам и живёт, как раньше жила, — знать не хочу ни тебя, ни её…

* * *

Подъезжая к монастырю на своей новой каурой лошадке, всё же подаренной на прощание Тарринаром, я во все глаза любовалась природой. Дорога выдалась тяжёлой, два раза пришлось пережидать грозу, а один раз нас чуть не накрыло осыпавшейся скальной крошкой. И только сейчас, когда дорога стала ровной и прямой, мне удалось оглядеться.

Несколько лет назад я впервые посетила гору Отцов, что гордо возвышалась к северо-востоку от столицы. Но тогда я была маленькой запуганной девочкой, и мне было не до местных красот. А зелёные горы поражали своей девственной торжественностью и величием. И храм, вырубленный частично в скале, завершал монументальное возвышение.

Сегодня был праздник, день восхождения Афресии в семёрку. Ворота были открыты для всех. После всего, что со мной произошло, я просто не могла не пойти поблагодарить богиню за помощь. Как бы там ни было, а именно она решила исход битвы, и заслуживала подарков и внимания.

С нанэри мы встретились у входа в кельи — я как раз шла навестить её. Она, как и всегда была восхитительна, даже в своей тёмно — синей праздничной робе до пола, в которой только видны очертания замечательной фигуры. Эрегиний некрасивых не бывает.

— Девочка моя, ты вернулась? Как же я тебе рада!..

— Нанэри!.. — тепло обняла настоятельницу в ответ. (нанэри — настоятельница)

Мы много разговаривали сначала за чашкой чая, а затем за ужином. Я не знаю, как так вышло, что рассказала всё, — не собиралась ведь! Но когда закончила рассказ, то ощутила опустошённость.