Представился, бумагу показал. Третьего бойца позвали, с ружьём повел наверх, как на расстрел.

На третьем этаже вышли в холл, где вся шикарная мебель к стёклам сдвинута, и держат оборону ещё два бойца, сидя на дорогом кожаном диване.

При виде нас подскочили, поправляя портупеи.

Повернули мы в коридор широкий, где двери резные в кабинеты не часто встречаются. И по ковру красному пошагали.

— Левее берите, сударь, не топчите по центру, — заворчал сопровождающий.

Послушно пошёл по краю.

Дошли до двойной двери, где ещё караул стоит, только уже из мощных гусар в красных мундирах.

Ого, это уже офицеры из лейб–гвардейского гусарского полка, столичные кавалеристы. Все парады обычно их. Похоже, совсем недавно прибыли. Тоже чистенькие, но уже злые на вид, как собаки. Вероятно, ожидали здесь более комфортных условий. На меня надменно глазеют, несмотря на то, что погоны на моих плечах посерьёзнее будут.

— Сабуров прибыл, — доложил сопровождающий.

Один часовой засунул голову в помещение, приоткрыв двери. И вскоре кивнул мне заходить.

Саблю мою принял небрежно и с интересом стал рассматривать, не дожидаясь моего ухода.

Оказавшись в приёмной уже без сопровождения, я встал по стойке «смирно». И отчеканил:

— Князь Сабуров Андрей Константинович, прибыл по приказу коменданта.

Секретарь лет сорока пяти в богатом мундире гражданском, сидящий за массивным столом из красного дерева, посмотрел на меня, как на дурака.

А затем его вдруг осенило.

— Хорошо, хорошо, присаживайтесь пока, — засуетился вдруг. — Совещание ещё идёт.

Кивнул на плотно закрытую резную двойную дверь в смежную комнату, где, вероятно, и находится главный зал приёмов. Или кабинет Третьякова.

Присел на бордовый диван послушно, кожа заскрипела, пока я в нём тонул.

Неловко стало, поднялся.

— Разрешите дождаться стоя? — Спросил.

— Как будет угодно, сударь.

Тишина давящая наступила. Секретарь ещё над газетой замер, будто насмотреться на колонки не может.

Резко дверь отворилась и Третьяков высунулся! Сердце задолбило, голос принцессы услышал.

Но комендант не за мной выскочил. Совершенно не обращая внимания на меня, несмотря на то, что я ближе, обратился к секретарю, который даже не удосужился подняться.

— Нужна карта всего залива Петра Великого, та расчерченная с глубинами и течением. Исследователя этого…

— Гаврилова?

— Да, да.

— Но вы её забраковали.

— Только не говори, что отдал её обратно.

— В кладовке.

— Так тащи, да поскорее!

Секретарь поднялся лениво и пошёл в другую сторону, отворил невзрачную дверь и скрылся.

Третьяков проводил его взглядом, мотая головой с укором, затем на меня, наконец, взглянул.

— Здравствуйте, Иван Фёдорович.

— И вам не хворать, Андрей Константинович, — ответил сварливо и скрылся.

Только дверь не закрыл до конца. И всё теперь слышно!

— … ну так вот! — Донёсся через щель голос Строганова. — По утренним разведданным с Находки: четыре крупных броненосца, шесть средних и двенадцать малых, а также около двадцати прочих кораблей обеспечения. Японский флот встал в пятидесяти четырёх километрах от Владивостока за островом Аскольд. И, по предварительной оценке, их мощь сравнима с нашей, если брать в расчёт ещё боеспособные броненосцы эскадр. А если учитывать наш скудный боезапас на крупный калибр, то противник нас превосходит.

— Вот же, стервятники, пришли на готовое, — слышу гневный голос принцессы. — Какое совпадение, что почти все мои мехи расшатаны, и на какое–то время выведены из строя. Сколько телеграмм вы уже послали?

— Восемь за сутки, ваше высочество, — отвечает Третьяков.

— Молчат?

— Молчат, — доложил комендант. — Притаились.

— О нашем удручённом положении Японцы могут и не знать, — предположил Строганов. — Иначе, как объяснить, что они всё ещё выжидают. Мда… Иван Фёдорович, ну и где сносная карта?

— Не горячитесь, несут.

— Рассчитывали на наше поражение? — Раздался ещё один мужской голос. — И откуда столько кораблей у япошек, простите?

— Могла и Британия помочь, — ответил Строганов спокойно.

— Теперь очевидно одно, — произнёс Третьяков. — На счёт Британии не уверен. Но соглашусь, что Япония в сговоре с оргалидами.

— Получается, все донесения из корпусов на островах липа? — Разоряется Анастасия Николаевна. — С Кюсю, с Хонсю и даже с Хоккайдо?

— Да, вероятно, наши люди в заложниках, — раздаётся от незнакомца. — И произошло это, скорее всего, стремительно и совсем недавно. Япония готовилась ударить по колониальным войскам молниеносно и одновременно, обеспечивая скрытность в подготовке. Это лишь предположение. Но вероятно, что сценарий таков.

— Предатели, — бросила принцесса.

— Полагаю, большая часть гарнизонов убита, врагу достаточно и пары русских писарей, — нагнетает Строганов. — Теперь очевидно, что японцы хотят завладеть превосходством в море. Возможно, их амбиции куда больше, и они планируют захватить всё Приморье.

— Мстят нам, — рычит принцесса.

— С такими–то союзниками это не сложно, — подлил масла в огонь и Третьяков. — Поэтому оргалиды главную верфь и атаковали. Чтоб мы как можно скорее лишились флота без возможности ремонтировать крупные суда.

— Нужно готовиться к худшему, — заключила принцесса устало. — Составляйте телеграмму в Иркутск. Больше орудий, пулемётов, солдат, стройматериалов и инструмента. Если потребуется, превратим Владивосток в крепость.

— Я подготовлю проект, ваше высочество, — ответил Третьяков.

— Знаете, — заговорил незнакомец. — Две неслыханные за всю историю наших столкновений атаки всего за месяц — это ли не отчаянный шаг со стороны иномирцев? Оргалиды рассчитывали явно на большее.

— Не обольщайтесь, Алексей Егорович, — ответила принцесса. — То ли ещё будет.

Наступила гнетущая тишина. Отголоски шёпота стали раздаваться.

— Анастасия Николаевна? — Спохватился Третьяков.

— Ну⁈

— Там Сабуров прибыл.

— Ах, этот