— Да, давно здесь хлопочу…

— А уголь как таскал? Он же будет мокрый.

— В брезенте, да и сушить есть где.

— А электричество откуда? — Интересуюсь, подходя к первому стеллажу.

— Вода с реки по трубе разгоняет лопасти, и там эти, как там их, катушки копят энергию, — попытался объяснить.

— Труба в русле речки, которую гусары заметили, это часть системы?

— Да, князь.

На полках железяк всяких тьма. И инструмента не мало.

Прохожу вдоль, как по музейным экспонатам, вступая босыми ногами на скрипучую дорожку из досок. Страшно спрашивать откуда всё это. Если наворовал с фабрик, то как затащил сюда через воду?

Хотя… вон цепь на бобине, ящик из сетки металлической. Целый механизм, как в грузовом порту.

Дальше первый закуток, где ещё одна лампа горит.

— Можно? — Спрашиваю.

— Всё твоё, Андрей, заглядывай.

Отодвигаю полог, затаив дыхание.

На тряпке ветхой, напоминающей одеяло, корыто лежит, отполированное до блеска из металла синего, половину яйца напоминает. Только внутри, будто впаяно что–то было, рельеф от тряпок виден, углубления всякие. В половину роста взрослого человека штуковина. Отступаю назад, у жаровни кузнечной вторая половина яйца лежит. Если в закутке целая на вид, то там края поцарапаны, кусок выпилен.

— Что это? — Спрашиваю деда, который деликатно позади стоит.

— Это кокон, в котором я тебя наверху нашёл после разорения Поместья, — выпалил Фёдор.

И мурашки покатились по моему телу.

— Что⁈ — Обернулся к нему даже.

То, что безумным вдруг послышалось секунду назад после взгляда ответного, доброго, родного, уже таким не кажется.

— Батька и дед твой знали, что ты из эрения особый металл растить умеешь, — начал дворецкий. — Видать князь наш понял, что беды не избежать и дал тебе частицы выпить.

— Я не понимаю…

— Ты сам сделал этот кокон и спасся. Твари поганые тебя не смогли достать. Позаботились тогда, чтоб всех до единого настичь, а тебя, видать, не заметили. Ты потом сам и расколол его. И ничего не помнил. Всё твердил, что отец тебя накрыл собой. Если образно сказать, так то оно так. Князь наш кольцо эрениевое отдал, чтоб ты сам себя спас.

— Из–за этого погибли все.

— Не горячись, не успевал он, значит. Князь наш умел мыслить здраво даже в самые дрянные моменты. Нет вины твоей, не вздумай корить себя даже. Мальчонка десяти лет отроду, что с тебя взять? Вся ответственность на взрослых ложится.

То есть я в нём лежал. Рассматриваю первую половину, и теперь действительно вижу там силуэт ребёнка, свернувшегося калачиком. Там и канавка к голове подведена для воздуха.

Получается, я не просто так выпиваю эрений, а для того, чтобы растить что–то⁇ На тренировке чуть не погасил частицу, и кабина покривилась, поломав фундамент: то есть там выросла часть. Затем остатки магии ушли на штырь для меха Суслова. А в последний раз… от мысли, чуть колени не подкосились.

Какой же я дурень! Если бы не стал играться с кистями для мехара, кольцо Агни бы не погасло!

Неужели столько магии нужно, чтобы вырастить такую мелочь⁈ Или во мне всё ещё сидит часть эрения…

— Андрюша, что было, то прошло, — раздалось от Фёдора. — Ты надежда рода и опора наша. Видит тебя сейчас батька и совсем не радуется.

Чтоб отвлечься от дурных мыслей дальше исследую имущество на полках. Маркировки на шестерёнках британские, на пружинах США. Это явно не Фёдор натаскал. Отец, дедушка?

Где только они не побывали, но как⁈

Следующая ниша. Полог отодвигаю, хм… целая комнатка. Стол письменный с табуреткой, рулоны бумажные, доска из стекла. Узоры на ней мелом. Знакомые знаки!

К столу подхожу, на бумаге записи с расшифровками. Иероглифы и их значение. Перечёркнута часть.

— Язык оргалидов, — поясняет Фёдор. — Иней–предвестник на стекле, в кабине мехара или обычный наш иней, как оказалось, это всё одно. Князь наш слова расшифровал некоторые.

Отскакиваю от стола, как от огня. Сердце снова задолбило. Знать не хочу, потому страшно вдруг стало. Выхожу из комнатки, чуть деда не сбив. Дальше ящик огромный прямо в стену впаян, похож на самодельный шкаф.

Так и тянет к нему. Открываю обе скрипучие дверцы!

Две бочки, а точнее большие колбы в форме гильз стоят внутри, занимая всё пространство, метр в высоту, полметра в диаметре. Основания сверху и снизу — металл неведомый синий, а середина — кристаллическое стекло, которое на породу походит природного происхождения, на вид что–то между хрусталём и лунным камнем. Странно. Разбиты обе колбы, посередине зияют крупные дыры, местами следы, будто выпиливали породу, но в целом видно, что раскалывали. Толщина кристалла примерно сантиметр. На основаниях из металла впадинки и канавки схематичные, как в кабине меха. Возможно, это какие–то детали от разбитых машин… я не спрашиваю.

Закрыв обратно шкаф, исследую пещеру дальше.

Слышу, как позади Фёдор выдыхает с облегчением.

К жаровне подхожу. Судя по тлеющим углям, что–то делал совсем недавно.

— И что ты здесь соображал? — Спрашиваю, держа в уме, что он потомственный кузнец, помимо всего прочего.

— Да много чего, главное, что ворота починил, — начинает дворецкий, почёсывая затылок. — Ещё с кольцом управления всё разбирался. Мы ещё с батькой твоим толковали, задел большой остался с чертежами и измерениями до микрон. Металл весь наш дрянь, плавился. А вот с кокона твоего я сумел отскрести на колечко. Тут металл особый, магический. Даже на самом мехаре не такой.

— Не понял⁇ Ты про кольцо управления мехами говоришь? — Ахнул.

— Да, князь, сумел я выплавить на две частицы, сумею и на большее число.

Смотрю на Фёдора, и вижу совершенно другого человека. Он всегда мне казался простым, пусть даже мудрым. Но никак не учёным! Кольца в столице делают самые секретные