он чертовски сумасшедший, но в то же время крутой.

Подойдя к трейлеру, Руби щиплет себя за руки, показывая мне спуститься к ней.

— Давай, дорогая. Я тебя согрею.

Я просто смотрю на нее, мой мозг погружен в лужицу желатина, медленно соображая, что происходит. После того, как Дайя мягко подтолкнула меня, я неуверенно спускаюсь по лестнице, мои ноги почти скользят по ступенькам. Женщина, которая, должно быть, Руби, обхватывает меня рукой в ​​тот момент, когда мои ноги касаются земли.

— Теперь ты в безопасности, милая, — напевает она, потирая мой бицепс, чтобы согреть меня, пока ведет меня вдоль заброшенного поезда.

Я оглядываюсь через плечо и замечаю Зейда в нескольких футах позади; его глаза сфокусировались на мне, как будто он был уверен, что я исчезну, если он отведет взгляд хотя бы на секунду.

Теперь я в безопасности. И все же мне все еще кажется, что я в аду

ЧАСТЬ II

Глава 23

Охотник

— Нет хороших новостей? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

Губы Джея сжимаются, и он качает головой. Франчески и Рокко Белуччи нигде не было видно, когда мои люди прибыли к ним домой. На самом деле весь дом был пуст, за исключением мертвеца в гостиной с перерезанным горлом и пары мужчин, сгрудившихся у крыльца. Это значит, что Рио и Рик тоже сбежали. Я подозреваю, что все они ушли в тот момент, когда обнаружили, что Адди пропала, и удрали оттуда, прежде чем я успел добраться до них.

Черви скользкие, но долго от меня прятаться не смогут.

— Как дела у Адди? — спрашивает Джей, на его лице отразилась тревога.

Он оглядывается через мое плечо, как будто видит ее от входной двери.

Он впервые в поместье Парсонс, и язык его тела предполагает, что он готов убраться к черту. Он сделал один шаг, и входная дверь захлопнулась за ним сама собой. С тех пор как Адди вернулась домой, активность возросла. Ее энергия была темной, и в поместье никогда не было тепла.

Я хотел забрать ее к себе, но Адди отказалась, сославшись на то, что она достаточно долго отсидела в одной тюрьме и не хочет оказаться в другой. Поэтому я разместил сильную охрану вокруг собственности, используя передовые — и незаконные — технологии, чтобы гарантировать, что ничто не пройдет без моего ведома.

Что бы Клэр ни приготовила в рукаве, она знает, что у нее нет шансов тронуть Парсонса.

После того, как я нашел ее, я отвел ее прямо к своим верным старым друзьям Тедди Энглеру и его сыну Таннеру. Тедди — хирург на пенсии, но он работает на Z с тех пор, как я создал организацию, принимая всех выживших, нуждающихся в помощи. Его сын работает медсестрой и часто помогает Тедди, когда тот стал старше.

Мы пробыли у него неделю, чтобы он смог обработать рваные раны по всему телу, открытую рану на шее сзади и накачать ее жидкостями.

Она была обезвожена и истощена жестоким обращением.

Я отказался отвернуться от того, что с ней сделали, хотя все, что я хотел сделать, это выйти из его двери и разодрать всех, кто обитал в этом доме, моими гребаными зубами.

Я не уверен, помнит ли она вообще большую часть времени, проведенного с Тедди. Она была в кататоническом состоянии все время пребывания.

Прошел месяц, как она не была дома, и в начале нас окружили полицейские и СМИ. Правоохранительные органы запрашивали ее показания и хотели получить информацию о ее похищении. И, конечно же, поскольку Адди — популярный автор, это привлекло внимание средств массовой информации. Мне стыдно, что я сбился со счета, скольким папарацци я угрожал телесными повреждениями из-за того, что они пытались проникнуть на территорию.

Я бы с удовольствием привел пример одного из них. Повесьте их в конце подъездной дорожки в качестве дружеского напоминания о том, что произойдет, если даже их носок коснется чертовой границы собственности.

Хаос улегся, но Адди погрузилась еще глубже в себя, и ее заперли в ее спальне, завернув в кокон под черными шелковыми простынями, как будто у нее аллергия на воздух снаружи. Первые пару недель после спасения она почти не разговаривала.

Адди часто металась между полным запустением, где она смотрела тупо и никак не реагировала, и безутешно плача. Ко мне несколько раз приходил терапевт, доктор Мэйбелл, чтобы поговорить с ней, чтобы помочь ей вырваться, и это помогло.

Видя ее такой, мое гребаное сердце разбивается, и все, чего я хочу, это передать ей кусочки и дать ей что-то, за что можно держаться.

Но она ни за что не удержится. Меня даже близко не подпускает. Если я подхожу к ней ближе, чем на фут, она срывается. Она категорически отказывается позволять мне прикасаться к ней, и это чертовски убивает меня, потому что это все, чего я хочу.

Дайя и Серена часто навещали друг друга, так как Адди гораздо больше комфортнее в их объятиях, чем в моих.

«Живая», — отвечаю я, хотя не совсем уверен, что это правда. Она дышит, но не живет. «И потихоньку выздоравливаю. Теперь она говорит и иногда будет улыбаться и смеяться. Она еще долго будет то вверх, то вниз, то боком».

Я смотрю на глубокие борозды на своих руках, все еще ярко-красные после прошлой ночи.

Каждую ночь она бьется в постели, крики вырываются из ее горла, а тело мечется. Я научился быть осторожным, когда бужу ее. Иногда ночью она переходит в режим полной атаки. Незрячая, она царапает меня, убежденная, что я один из демонов, преследующих ее кошмары.

Днем она снова становится призраком. Хотя это тоже кажется неправильным — призраки в поместье Парсонс более активны, чем она.

И, честно говоря, я расстраиваюсь. Не потому, что она потеряна в травме, а потому что я понятия не имею, как ее из нее вытащить.

Беспомощность — это чувство, с которым я сблизился. Я не могу спасти каждую девушку, но будь я проклят, если не смогу спасти Адди, даже если это будет от нее самой.

— Она справится с этим, Зет, — уверяет Джей, как будто замечая, как у меня под глазами темнеет страдание.

— Я знаю, что она будет. Она самая сильная женщина, которую я знаю, — соглашаюсь я.

* * *

— Я не хочу беспокоить ее прямо сейчас, так что отдай ей это для меня, ладно?

— Конечно, спасибо, чувак, — говорю