— Вы что, правда думаете, что это нормально?

Женя намеренно не называла число браков. Она была уверена, что купила этим Красовского, ведь только они вдвоем знали сейчас, о чем идет речь. По сути, между ними, и только между ними, шел диалог. Женя чувствовала, что отключила Красовского от кого-то или от чего-то, присоединив к себе. Из его врага она как-то ухитрилась стать его союзником, хотя и не понимала еще, как она это сделала!

Он вдруг утратил агрессивность, став усталым и каким-то несчастным. Он сидел за столом опустив голову. И Жене снова показалось знакомым его лицо. Бриллиант на его галстуке мерцал мягким, чистым светом. В кабинете стало почти темно, было видно, что включили прожектора вокруг особняка: их свет слабо пробивался сквозь шторы.

— Вам никогда не приходило в голову, что все имеет свое объяснение? — продолжала Женя.

— Что вы хотите сказать? — Он говорил не поднимая головы, и его голос стал измененным: без интонаций.

— Что есть некая странность в том, что вы никак не можете понять, что происходит!

«Сколько же времени прошло?» — лихорадочно думала Женя, пытаясь тянуть время. Она никак не могла понять чего-то главного, все ходила вокруг да около. Ее слушатели стали терять интерес к ней, понимая, что она водит их за нос, сама не зная, чего хочет. Женя начинала отчаиваться, потому что чувствовала: не хватает какого-то звена! Она ходит по кругу возле чего-то, потому что не хватает какой-то детали. Картина без этого не складывается! Но где взять эту деталь? Она была, была рядом! И ведь она что-то видела! Было ощущение, что она видела в этой комнате что-то такое, что привлекло ее внимание. Женя снова почувствовала, что хочет назвать это словом «прячется». Это слово вертелось у нее в голове и мешало точно так же, как жжение в спине.

Кто или что прячется? Где и от кого? Вопросов много, и нет времени на их обдумывание! Сколько же тянется весь этот марафон? Но чем больше он тянется, тем больше у них шансов! Неужели Красовский сам этого не понимает? Понимает наверняка! Значит, что-то ему мешает! Не может он заняться своим обычным душегубством! Почему? А не все ли равно? Не дано, и все! В том, что Красовский ненавидит ее, Женя не сомневалась.

— Александр Борисович, прошу вас, поверьте мне, я всего лишь хочу понять вас! Мне кажется, мы с вами не враги и даже не соперники. Я хочу вам помочь, хотя вы и считаете, что в помощи не нуждаетесь. Но хотя бы позвольте мне понять вас! — Женя сделала паузу. Красовский молчал. — Вы настаиваете на том, чтобы Лиля оставалась вашей женой после всего, что произошло. Но ведь это был всего лишь ваш первоначальный план, а он, как мы видим, изменился. Все произошло не так, как вы хотели, между вами и вашей женой пролегла теперь пропасть отчуждения, разве не так? — Женя снова выждала. Никакой реакции. — Вы теперь практически являетесь чужими людьми, если не сказать больше. Миф развеян! Так зачем же в вашем доме нужна недружественно настроенная к вам женщина? Из принципа? Но это очень обременительно! Зачем вы так хотите наказать себя? Ведь и так ясно, что никаких интимных отношений между вами уже не будет, а брак без детей — умирающий брак! Зачем вам такая женщина?

— Затем, что она беременна, — как гром среди ясного неба раздался голос от двери.

Женя чуть не закричала от радости: там все же действительно кто-то стоит, она не ошиблась! Голос был женский, и Женя была почти уверена, что принадлежал он той женщине, которая подала стакан с водой.

— Кто это? — быстро спросила Женя у Лили.

— Домоправительница.

— Ты кому-нибудь говорила, что ты беременна?

— Никому! Клянусь, об этом не знала ни одна живая душа! — Лиля смотрела на Женю и ничего не понимала.

Женя видела, что Красовский слышит их разговор, но это уже не имело значения.

Он вдруг вскочил из-за стола и, подбежав к двери, отдернул занавеску. Женя не ошиблась: там действительно стояла та самая женщина! Красовский был в ярости и буквально накинулся на нее:

— Какой срок, сколько месяцев она беременна?

— Пять.

— Почему, ну почему вы молчали все эти пять месяцев?! Как вы могли! Вы же знаете, как важен для меня ребенок!

— Это не твой ребенок.

— Как не мой? — растерялся Красовский. — Откуда вы знаете? Это ложь! Вы не можете этого знать! Не можете! Понятно?!

— Она беременна от Панкратова. Она все равно умрет. Она и ее ребенок.

— Замолчите! Слышите?! Замолчите! Я вам не верю… — еле слышно прошептал он, словно боясь, что она его услышит.

Женя с Лилей застыли от неожиданности. Эта женщина говорила властно и называла Красовского на ты, а он боялся ее. Было видно, что она не только имеет на него влияние, но он боится ее и привык ей подчиняться! Женя поняла все сразу. Она вспомнила, где она видела лицо Красовского, лицо с большими голубыми глазами и длинными пушистыми ресницами, так похожими на кукольные. Это было лицо мальчика из ее сна! Прозрение было подобно удару молнии. И Женя заговорила громко и властно:

— Ваша мать не только скрыла от вас факт беременности вашей супруги, но она также отравила всех ваших жен с одной только целью — чтобы остаться единственной собственницей своего сына и его богатства. Она хотела владеть вами одна! Она ведь родила вас, значит, вы только ее собственность! И вы сами доставали ей нембутал, лекарство для своей любимой мамочки. Да только пьет она его не от бессонницы. Ваша мать давно токсикоманка, человек конченый. Но ей, видимо, показалось это обидным. Исковеркать вашу судьбу, судьбу своего собственного сына, причем единственно из чувства горячей любви к вам, так сказать, по зову сердца, — вот что стало целью и смыслом ее жизни. И вот три ваших жены уже на кладбище, куда ваша мать, кстати, тайно шляется по ночам, видимо, наслаждаясь плодами своей мести. Чей труп следующий?!

Красовский стоял, покрываясь мертвенной бледностью, и губы его едва заметно шевелились. Вдруг он резко повернулся к Жене и бросился на нее:

— Нет! Нет!! Нет!!! — Руки его жадно тянулись к ней, но лицо внезапно побагровело, вены на шее и на лбу вздулись, и казалось, еще чуть-чуть, и кровь, прорвав сосуды, брызнет из него, как сок из перезревшего помидора. Он вдруг схватился руками себе за горло и, захрипев, повалился на пол, глухо и мягко, как мешок с картошкой.

В этот момент как по команде погасли мониторы и потух свет. Власов вскочил со своего кресла и, видя, что Красовский ни на что не реагирует и лежит не дыша, выбежал из комнаты. Весь особняк погрузился во мрак. Было видно, что где-то высоко над домом светит луна. Лиля взглянула на Женю широко открытыми глазами, так и не поняв, что же произошло. Она с опаской посмотрела на Красовского и попыталась встать. Женя взяла ее под руку и помогла ей. Вместе они стали делать ему закрытый массаж сердца, но руки у них дрожали, а сами они были напуганы до крайности. Красовский же по-прежнему не подавал признаков жизни. Когда послышался шорох у дверей, они уже были на грани нервного срыва и, увидев Федора, осторожно просовывающего свою голову в едва открытую дверь, с плачем бросились к нему, едва не сбив с ног. Федор, как только понял, в чем дело, достал рацию: