десятки змеев окружили каждый свой, нераскрытый узел и начали отдавать им стихию своих тел.

Ещё три, самых больших змея принялись кружить по стихийным и духовным меридианам, то и дело протискиваясь через их узкие места.

Как бы мне ни хотелось остаться в теле и понаблюдать за тем, что я тут устроил, поправить, проследить и прочее, я уже истратил всё время, что у меня оставалось и пора было вспомнить, что я, вообще-то, не один, не возвышаюсь и не сижу в безопасном месте.

Я вынырнул из тела, охнув от жгучей боли, завалился набок, едва успев в последний момент опереться на левую руку.

— Эй!

Справа меня тут же ухватили чьи-то сильные пальцы. Впрочем, что значит чьи-то?

Я поднял взгляд, мазнув им по лицу охранника, привычно глядя, вроде в глаза, но на самом деле выше, на печати, сменил символ времени над ним, затем над Цалишом, успев буквально в последние вдохи.

Едва охранник помог мне выпрямиться, Цалиш негромко сказал:

— Признаюсь, сколько я собирал знания о способах своего лечения, чего только на самом себе ни испытал, но о таком даже не слышал. Это больше походило на битву, чем на лечение. Всё так сверкало, что я думал обнаружить вместо узла сплошную рану, которую нужно будет саму долго и упорно лечить, а нашёл узел, который выглядит даже лучше, чем раньше, — Цалиш покрутил ладонью в воздухе и расплывчато закончил, — до всего этого.

Я отстранил руку помощи и усмехнулся:

— Вы всё же подглядывали, старший.

— Самую малость, — не стал тот отрицать, — и прошу меня простить за это. Но теперь меня терзает вопрос — почему ты отвёл на лечение целый год? Ты за один приём справился с узлом, а у меня их всего…

Я перебил Цалиша, просто подняв руку, показав дрожащие пальцы и спросив:

— Похоже, что мне далось это легко?

Он прищурился:

— Дисбаланс в твоём теле усилился, дыхание сбито, а сердце стучит неритмично.

Моя улыбка стала шире.

— Старший тоже своего рода лекарь?

Он улыбнулся в ответ:

— Нахватался в первые годы, когда объездил всех тех, кто были мне по карману.

Я невольно перевёл взгляд на его правое плечо:

— Вам удалось отстоять узел?

Цалиш кивнул:

— Да. Ты отбросил стихию дерева достаточно далеко от него, так что мне удалось наполнить узел раньше, чем она захлестнула его. А если я в чём и хорош, так это в том, чтобы держать границу. У меня были долгие годы на то, чтобы этому научиться.

Я кивнул, показывая, что понял о чём он. Заслон его стихии земли я видел. Сплошная завеса серой пыли, что и создавала эту самую границу.

Подросток расплылся в улыбке:

— Дедушка! Это же отлично! А ты ещё не хотел пробовать! Вот видишь, как хорошо, что я решил навестить тебя и попить с тобой чаю. Не будь меня и ты бы прогнал нашего уважаемого гостя, а ведь сам учил меня сначала думать, а затем действовать.

Цалиш смутился, снова странным жестом втянул голову в плечи и прочистил горло:

— К-хм-кх-м.

А я поднял левую руку, на этот раз ладонью вверх, снова вытаскивая из кольца контракт. Вытянул вперёд руку с этим свитком и решительно сказал:

— Значит, раз всё так отлично, старший, пора обсудить пункты нашего договора. Год. Верная служба. Молчание потом обо всех тайнах, что вам станут известны за время службы. В том числе и то, как я вас лечу.

Цалиш переглянулся с внуком и тот спросил:

— Уважаемый гость, вы до сих пор бледны, вон даже на лбу выступил пот. Не хотите сначала прийти в себя, выпить чая с дедушкой, или выпить вина?

— Спасибо за беспокойство, но я спешу, у меня много дел и много встреч, поэтому мы должны заключить контракт как можно быстрей, — отрезал я.

Толку ждать, когда мне станет лучше, если эта то исчезающая, то пронзающая боль не от усталости лечения, а от змеев, что творят что-то неясное с меридианами? Мне ещё предстоит проверить, не оставляет ли всё это шрамы, но шрамы я сумею убрать, а вот способов увеличить размеры меридианов очень и очень мало.

Цалиш снова переглянулся с внуком, если бы я не был уверен, что подобное от меня не скрыть, то посчитал бы, что они переговариваются друг с другом мыслеречью. Но я не только ничего не слышал, но и понимал, что это невозможно — этот подросток всего лишь Мастер.

Переглядывание закончилось тем, что внук сделал шаг назад, а Цалиш перевёл взгляд на меня и кивнул:

— Ну хорошо. Год — согласен. Молчание — согласен. Для меня важней, чтобы были твёрдо прописаны мои обязанности.

Стараясь не морщиться от блуждающей по телу боли, я предложил:

— Можем использовать стандартные от Дома Найма. Те, что для телохранителя.

— Хорошо, давай набросаем черновик, — согласился Цалиш и вытащил из кисета чистый лист и набор для письма.

Я про себя лишь покачал головой. Неужели у меня вышло и он последует за мной по своей воле? Неужели я действительно уравновесил службу Травера?

Равновесие…

Жалкое оправдание. Я уже в любом случае не тот, что вчера и, тем более не тот, что позавчера. Сначала Верность без ведома телохранителя Плайта, затем комбинация забывчивого и пьяного Озмана, сегодня долговые Указы над Травером. Может быть, такими крохотными шагами и пришли Стражи к Бедствиям, а Рам Вилор к наказанию Ордена Небесного Меча? Может быть. Мне остаётся лишь надеяться, что я либо сделаю таких шагов на пути к своим целям меньше, чем они, либо сумею остановиться на краю.

Не сказать, что составить контракт, который устраивал обе стороны, вышло быстро, но вышло. Солнце ещё не зашло, когда мы с Цалишем вышли из его дома. В этом городе я сделал всё, что хотел. Есть ещё