Ирма ласково обняла ее, прижала к груди. В глазах застыли молчаливые слезы. Если бы могла, Ирма вернулась бы назад, исправила ошибку юности, но время не повернуть вспять.

– Ты была и будешь моей любимой дочерью, моей и Натана.

– Нет!

Августа вырвалась из ее объятий. Ее словно раздирало на части. Хотелось побыть одной, свыкнуться с очередными обрушившимися на нее бедами. А еще увидеть Ивара, живого и невредимого. Она потом ему все расскажет, только найдет нужные слова.

– Напрасно я тебе призналась, – сокрушенно вздохнула Ирма. – На тебе лица нет!

«Еще бы, – мысленно ответила Августа, – ведь меня чуть не убили, а сейчас, возможно, умирает мой жених».

Но вслух она сказала совсем другое:

– Это все нервы! – Августа выдавила из себя слабую улыбку и опустилась на диван. – Столько всего навалилось! Давай проведаем Джулию? Уверена, ее болтовня меня успокоит. Потом вернется Ивар, мы поужинаем, обсудим фасон свадебного платья. У меня есть несколько вариантов, хочу посоветоваться.

Нельзя, нельзя думать о том, что она больше не увидит Ивара! При мысли о его смерти сердце раскаленными каплями стекало в желудок. Ладно если бы он просто ее оставил, но умереть… Августа того не стоила. Это она попыталась перехитрить судьбу, взяв имя погибшей подруги, ей и расплачиваться.

– Интересно, тут есть поблизости тайрег?[1]

Августа не сразу поняла, что спросила это вслух, догадалась лишь тогда, когда глаза матери удивленно расширились. Потом лицо Ирмы потемнело, губы плотно сжались.

– Так, – она присела рядом и стиснула руку дочери, чтобы та не сбежала, – рассказывай!

Августа упрямо молчала, отводя взгляд.

– Хватит! – От волнения Ирма перешла на визг. – Я твоя мать, меня не обманешь. Ты сама не своя. И тот вихрь, те жуткие мертвецы… Они настоящие, да? – дрожащим шепотом уточнила она.

– Вполне, – вместо Августы ответил Матиас.

Он первым вошел в гостиную и остановился чуть поодаль от дивана, словно страж. Следом появился Ивар. При виде него Августа вскочила, потащив мать за собой, метнулась к нему и замерла, натолкнувшись на стену ледяной отрешенности.

– Вы живы! – Голос ее дрожал, по губам гуляла приглушенная счастливая улыбка. – Я так боялась…

Она не закончила предложения и потупилась. Улыбка померкла. Что-то произошло, нечто серьезное, раз Ивар переменился. Они будто вернулись к первым дням знакомства. Еще немного, и он снова потребует величать себя «сиром».

– Жив, зато вам угрожает опасность. Вам обеим, – уточнил Ивар.

Он старательно прятал душевное смятение под ледяной маской, но несчастный вид Августы, ее неподдельная радость поколебали решение вести себя с ней максимально строго. Она действительно не виновата.

– Из-за него?

Августа намеренно не назвала имени, но оно осязаемо повисло в воздухе. Только Ирма, почтительно отошедшая в сторону, недоуменно морщила лоб.

– И да и нет, – уклончиво ответил Ивар.

Им действительно требовалось поговорить, только наедине, и он попросил друга позаботиться об Ирме и Джулии.

– Мы прибудем чуть позже. Ты позволишь открыть портал?

– Я сам его открою через полчаса, – пообещал Матиас. – Надеюсь, времени вам хватит.

Он не желал делать исключение даже ради друга. На портальные медальоны в Алом кабинете был наложен строжайший запрет, их могли активировать только местные служащие.

– Вполне, – кивнул Ивар и, взяв недоумевающую Августу под локоток, увел прочь.

Она терпеливо ждала, не торопилась с расспросами. Лицо ее то бледнело, то темнело, отражая упорную работу мысли. Лежавшие на руке Ивара пальцы похолодели. «Что угодно, только не отмена помолвки!» – зажмурившись, загадала Августа. Она убеждала себя, дело в семье, в болезни Джулии, не желая признавать, что с некоторых пор это стало ложью. Ей требовался Ивар. Не его деньги или титул – он сам. Именно его она боялась потерять, а вовсе не счет в банке.

Наконец Ивар остановился посреди картинной галереи. Сюда давно никто не заглядывал, потемневшие под слоем старого лака предки десятки лет созерцали лишь друг друга.

– Мне нужно вам кое-что сказать!

Признание вырвалось у обоих одновременно. И оба столь же синхронно, смутившись, замолчали.

– Вы первый, – кашлянула Августа.

Она до сих пор не подобрала нужных слов и оттягивала неприятный момент.

– Начну с того, что на вашу жизнь покушался вовсе не король.

– Вот как? – удивленно подняла брови Августа и тут же догадалась: – Безликий?

– Именно, – кивнул Ивар. – Ваш отец.

– Мой отец? – чуть слышно выдохнула Августа.

Ноги ее подкосились, Ивару пришлось подхватить ее под мышки, чтобы она не упала.

– Мой отец! – придя в себя от потрясения, с горечью повторила Августа. – Мать рассказала мне сегодня, но я не думала…

Лицо ее исказила гримаса боли. Высвободившись из рук Ивара, она отошла к ближайшему портрету, в упор уставилась на важную даму с такими же, как у ее потомка, пронзительными голубыми глазами.

– Вы правы, у Безликих нет чувств. Маме повезло, что он ее просто выгнал, – с горечью пробормотала она.

Собственный отец… И ради чего? Августа ничего ему не сделала, даже не подозревала о его существовании.

– Это еще не все. – Ивару не хотелось наносить еще один удар, но он должен был. – Я подвергаю свою жизнь опасности, рискую взойти на плаху, но скажу. Однако прошу дать слово…

– Я никому не скажу, – твердо пообещала Августа, без труда сообразив, чего от нее хотели. – Клянусь!

– Вы сир Валлен.

Августа не удержалась-таки на ногах, сползла на пол. Ее трясло. Звуки никак не желали складываться в слова, она не с первой попытки смогла переспросить:

– Сир Валлен?

– Да, – неохотно кивнул Ивар. Он пристально смотрел на ту же даму, что и его невеста. – Его величество крайне неохотно признался сегодня. Вы его племянница.

– Племянница, – не желая сознавать смысл этого слова, эхом повторила Августа. – Вы шутите!

– Если бы! – Лицо Ивара на миг исказила гримаса. – Вы дочь незаконнорожденного брата короля, старшего брата, что делает вас второй в очереди на престол. Дочь Безликого. Ретана. Я… – Он отвернулся, не желая встречаться взглядом с невестой. – Мне тяжело… И… Но я не брошу вас, слышите?! – с мрачной решимостью пообещал Ивар и, порывисто шагнув к Августе, поднял ее на ноги, прижал к себе. – Не брошу, – продолжал шептать он куда-то ей в ухо, обжигая прерывистым быстрым дыханием. – Даже если ваша бабка окажется самой темной из богинь.