– Часть чего? – переспросила Изабелл, быстро засовывая безделушку обратно себе в карман, чтобы не отняли взрослые.

– Это настоящее сокровище, Изабелл. Я очень долго его искал. Значит, ты нашла это в замке Скрастера?

– Да, там.

– А-а, – протянула Лана, – как все хорошо совпадает с легендой. Наш Даунрей и замок Скрастера – оба расположены на побережье. – Ее глаза заблестели от волнения.

– Вот именно, – подхватил Лахлан, – за прошедшие пятьсот лет их или выбросило после шторма на берег, или их вытащили своими сетями рыбаки.

– А те, кто находил эти части, не понимали, какую огромную ценность они имеют.

– Не могли бы вы нам объяснить, о чем тут идет речь? – вставил Хэймиш.

– А-а, – рассмеялась Лана, – это очень древняя легенда. В ней есть и проклятие, и утерянное сокровище, и даже от этого вроде бы зависит будущее Шотландии.

– Неужели? – Глазенки Изабелл раскрылись от удивления.

– Иди ко мне, я сейчас все тебе расскажу.

Девочка сползла с колен Лахлана и пересела на колени к Лане, на которых тут же устроилась с таким же удобством, как раньше на коленях у отца и Лахлана.

Два кусочка креста были обнаружены в течение нескольких дней, тогда как его предкам не удавалось что-нибудь найти на протяжении нескольких столетий. От такой удачи у Лахлана голова пошла кругом.

Надежда его окрылила. Если так пойдет дальше, если удастся освободиться от страшного проклятия, тогда он будет жить, и не просто жить, а вместе с любимой женщиной!

Тем временем Лана поведала эту древнюю историю всем остальным.

Пощады потомкам Синклера нет, Отмерено жить им ровно тридцать лет. Вот такая цена: и платить им всегда, Пока не найдут они крест Макалпина.

Лахлан не мог оторвать от нее глаз, все в ней было прекрасно: и глаза, и голос, и губы, даже страшная история о проклятии из ее уст звучала как музыка. Изабелл слушала ее, затаив дыхание, с широко раскрытыми глазами.

Закончив, Лана взглянула на племянницу:

– Только одна вещь может снять страшное проклятие.

– Какая?

– Он должен собрать воедино утраченный крест Макалпина. – Лана поцеловала Изабелл в бровь. – Мы думаем, что твоя игрушка – это часть старинного креста.

Лана хотела пробудить в ребенке и ответственность и жалость. Похоже, ей это удалось, но Изабелл вдруг надулась:

– Но это же мое сокровище.

– Вот именно, сокровище, – согласился Лахлан. – Ты даже не представляешь, какую цену оно имеет в моих глазах.

– Но ведь ты не веришь в проклятия? – вдруг спросила она Лану.

– Я не уверена в силе проклятий, – чуть поморщилась та. – Но разве тебе хочется, чтобы, не дай бог, Лахлан умер?

– Не-ет, – протянула Изабелл и окинула Лахлана внимательным взглядом. – А он очень красивый.

– Да, очень.

Девочка вынула из кармана любимую игрушку и погладила ее:

– Она тоже такая красивая!

– Тогда давай меняться, – предложил Лахлан.

– Меняться? – Изабелл с любопытством посмотрела на него. – А что у тебя есть?

– Лучше скажи, чего тебе хочется больше всего?

– Мне? Меч! – воскликнула девочка.

В первый момент Лахлан растерялся. Боже, ну что это за женщины из рода Даунрей, просто сил нет!

– Да, меч, – уже упрашивая, продолжала Изабелла. – Пусть не как у взрослых, а поменьше.

Лахлан вопросительно посмотрел на Сюзанну, она закатила глаза, шумно вздохнула и кивнула в знак согласия.

Удивительно, но, похоже, все женщины из рода Даунрей отличались смелостью и бесстрашием. Причем с самого детства.

«Как же все-таки хорошо дома!» – думала Лана, кусая кекс, единственный, с которого Изабелла не успела слизать сахар. От нечего делать она украдкой рассматривала присутствующих в комнате. Было приятно видеть всех вместе – отца, Сюзанну, Изабелл. Как же она по всем ним соскучилась!

Но еще приятнее, хотя в этом ей не хотелось признаваться даже самой себе, было следить за Лахланом, пока он разговаривал с Изабелл. Все-таки хорошо, что он познакомился с ее близкими. Хотя в какой-то момент ей показалось, что отец готов был наброситься на гостя с кулаками, все обошлось. Теперь отец и Лахлан подружились; когда они беседовали, даже создавалось впечатление, что это встретились старинные друзья после долгой разлуки.

Лахлан среди ее родных, и все просто замечательно!

Она посмотрела на Эндрю, не сводившего влюбленного взгляда с Сюзанны. Когда Лана впервые встретила Эндрю, ей показалось, что она нашла свою любовь. Он пленил ее вежливостью, дружеским обращением, непосредственностью, не переходящей в грубость. Кроме того, пусть он был и не красив, зато очень обаятелен. Тогда ей казалось, что это и есть настоящая любовь. Сейчас при одной мысли о прошлом она еле слышно фыркнула: как же она ошибалась! Впрочем, она тогда провела небольшой опыт, после которого убедилась в том, что заблуждается. Она несколько раз целовалась с Эндрю: как только его губы коснулись ее губ, она поняла, что здесь что-то не так. Глядя сейчас на Сюзанну, Эндрю и Изабелл, она видела, насколько все они близки, насколько они любят друг друга, насколько полна любовью их жизнь, – ей даже стало немного завидно. Эндрю, конечно, был отцом Изабелл. На этот счет у Ланы не было никаких сомнений, как и насчет того, что скоро они сыграют свадьбу, о которой так долго – почти шесть лет – мечтали.

Она перевела взгляд на Даннета и Лахлана, которые внимательно читали письма, добытые Изабелл.

Ее тревожила мысль, что Лахлан слишком серьезно относится к проклятию. Именно то, что он считает ложь правдой, могло его погубить. Нет, так легко она его не отдаст, она будет за него бороться.

Хотя проклятие ее не очень тревожило. Лану больше волновало ее собственное будущее. Нет, скорее, их будущее, которого у них не было.

Она понимала: она не может стать женой такого родовитого аристократа, как он. Слишком велика разница в их положении. Она не позволит ему взять ее в жены.

Конечно, он позаботится о ней, когда они расстанутся. Лана не сомневалась в этом. Она ему нравилась, очень нравилась. Она видела это. Но, как известно, жениться по любви короли не могут. То же самое, пусть и в чуть меньшей степени, относилось и к герцогам.

Лана смотрела на Лахлана, ей было больно и грустно, она чувствовала, что у нее наворачиваются на глаза слезы. Нет, она не заплачет. Ни за что не заплачет. Она закусила губу.

Ладно, если ей не выпал такой же счастливый жребий, как ее сестрам, то она удовлетворится тем небольшим счастьем, которое ей подарила судьба и он, Лахлан. Она все равно глубоко ему благодарна. Рядом с ним она была так счастлива, как никогда в жизни.