На этом фоне создание и принятие своей собственной, «именной» Конституции представляется неотъемлемым атрибутом величия российского политического деятеля, а нынешняя правящая бюрократия, как известно, исключительно падка на подобные атрибуты.

К тому же вызрели и объективные предпосылки для глубокого переделывания Конституции:

• укрупнение регионов (численность которых, похоже, предполагается сократить более чем вдвое – не более чем до 40);

• ликвидация конституционных социальных прав (начиная с права на жилье и неухудшение условий жизни решениями государства и кончая самим правом на жизнь) в ходе «второго витка либеральных реформ» и отказ в ходе тех же самых реформ от концепции социального государства;

• уже осуществленный и представляющийся несовместимым с Конституцией переход (хотя и под прикрытием изощренного юридического словоблудия) от избрания руководителей регионов к их фактическому назначению.

В силу изложенного идея «путинской Конституции» представлялась исключительно соблазнительной. Более того: по некоторым данным, она (или ее несколько проработанных вариантов) «на всякий случай» была написана, то есть практически полностью подготовлена к принятию. Тем не менее и от нее, по-видимому, отказались – опять-таки из-за избыточной сложности и масштабности предполагаемых преобразований. Как выразился один из аналитиков правящей «бригады», «с какого перепуга мы будем брать на себя ответственность за широкомасштабные изменения с заведомо не до конца предсказуемыми последствиями ради того, чтобы выбросить из этой брошюрки в шкуре кенийского козла (имелась в виду Конституция России) две с половиной строчки», представляющие реальный интерес правящей бюрократии!

В результате к осени 2005 года, несмотря на продолжающиеся по инерции споры, в среде правящей бюрократии выкристаллизовалось, насколько можно понять, окончательное решение «проблемы-2008». Оно заключалось в выдвижении Путина на третий срок при заблаговременном (не менее чем за год) внесении и ускоренном (за полтора-два месяца, причем без каких бы то ни было серьезных усилий) соответствующих поправок к Конституции.

Совершенно точно будут изменены ее части, описывающие количество субъектов Федерации (по техническим причинам) и непосредственно запрещающие участие в третьих президентских выборах подряд (по причинам содержательным). Весьма вероятно, что изменению подвергнутся и противоречащие либеральным реформам положения о правах граждан и «социальном государстве» в целом, а также полномочия регионов и правительства.

Это решение представляется тем более логичным, что в условиях благоприятной в целом стабильности, ассоциируемой лично с Путиным, и отсутствия какой бы то ни было внятной альтернативы, значительная часть населения еще до какой-либо систематической пропагандистской подготовки склоняется к сохранению президента Путина на третий срок как к единственно возможному варианту развития России.

Даже по данным исследования оппозиционного Аналитического центра Юрия Левады «благом для России» 44 % россиян считают сохранение Путина на третий срок, а еще 12 % ратуют за переход власти к его преемнику (что означает, что они хотят сохранения власти Путина, но стесняются признаться в этом прямо). Лишь 34 % россиян считают «благом» для страны точное исполнение механизма, заложенного в ее Конституции, – и все это еще до начала активной пропагандистской кампании по внесению соответствующих изменений!

Понятно, что откровенное переписывание Конституции в интересах конкретного лица весьма серьезно подорвет его легитимность, привлечет к политике дополнительный интерес общества и, главное, окончательно ликвидирует принципиальную возможность цивилизованной эволюции сложившейся политической системы.

Тем самым реализация данного, наиболее логичного и естественного сценария чревата дестабилизацией и системным кризисом, в которые правящая бюрократия не сможет поверить до самого их начала.

* * *

Успешность проекта третьего срока президентства Путина кажется сегодня самоочевидной – и именно это является главным содержательным аргументом против нее, так как практически все участники политического процесса без исключения будут работать «на опережение», тем самым объективно, помимо своей воли способствуя приближению системного кризиса.

«Практически все без исключения» означает, разумеется, и «государство».

Современная российская бюрократия осуществляет управление преимущественно при помощи спецопераций. Это многократно подмечено, проверено на наиболее значимых эпизодах последних пяти лет и к настоящему времени представляется самоочевидной истиной.

Причина столь экзотического характера государственного управления заключается, как представляется, не столько в историческом происхождении нынешнего руководства страной (все они являются выходцами из спецслужб, причем не просто спецслужб, а из спецслужб, находящихся в состоянии разложения, которое и стало в конечном итоге главным фактором разрушения страны), сколько в его неоправданно низкой квалификации.

Знакомство с практически любой реформой из осуществляемых во время правления Путина (и с большинством осуществляемых до него) поневоле наталкивает на мысль о полной профессиональной ничтожности и вопиющем несоответствии занимаемому служебному положению подавляющего большинства руководителей нашей страны.

Готовя и реализуя преобразования, нелепость, неадекватность и разрушительность которых являются самоочевидными, а логическое обоснование в силу этого – принципиально невозможным, руководители страны тем самым ставят себя в достаточно жесткие рамки. Они поневоле вынуждены всемерно избегать огласки, вводить в заблуждение не только общественное мнение, но и остатки профессионального сообщества, прибегать к заведомо недобросовестной рекламе и перекладыванию ответственности на заранее подготовленных (хотя обычно корыстно заинтересованных) «козлов отпущения».

Все это родовые признаки спецопераций.

Проводя политику, которую невозможно проводить открыто в силу ее вредности для общества, правящая бюрократия вынуждена проводить ее скрытно, прибегая тем самым к наиболее подходящим для тайных воздействий методам спецопераций.

Принципиально важно тем не менее, что спецоперации по самой своей сути являются исключительно тактическими мероприятиями. Осуществляемые в стратегических целях, то есть имеющие долгосрочный характер, спецоперации неминуемо и непроизвольно, в силу самой своей природы выходят из-под контроля своих разработчиков и операторов (а зачастую и просто переживают их) и начинают развиваться самостоятельно, в рамках своей собственной внутренней логики, становясь органичной частью политического процесса.

Можно с высокой степенью уверенности утверждать, что спецоперации, выходящие по тем или иным причинам за рамки сугубо тактических мероприятий, со временем перестают быть спецоперациями. Накладывая на начальном этапе весьма серьезный отпечаток на ход нормального политического процесса и грубо корректируя его (именно в этом заключается их смысл), в дальнейшем они постепенно поглощаются им и перерождаются в его элементы. Эти элементы часто остаются весьма существенными для его хода, но действуют и развиваются уже не по своим собственным закономерностям, а по законам и правилам, общим для всех субъектов общественно-политической жизни.