Принцип «кто не с нами – тот против нас», при всей своей исторической скомпрометированности, в условиях цивилизационной конкуренции стал значительно более актуальным, чем даже в предшествовавшее ей время противостояния двух систем.

Поэтому крах «проекта преемник», вынуждая Путина сохранить реальную власть в стране и тем самым при помощи тех или иных юридических ухищрений растоптать Конституцию (не доставшуюся по наследству от прошлой эпохи, как было в 1993 году, а созданную уже в условиях «демократии и рынка»), тем самым ввергает его, а с ним и всю правящую Россией бюрократию в жесточайший системный конфликт с Западом. Непримиримость этого конфликта, в котором у нынешнего российского политического режима нет шансов на сохранение (не из-за всесильности Запада, а из-за недееспособности самого этого режима и его нежелания исполнять свои обязанности перед собственной страной), лишь усугубляется его скрытым характером.

Неявность, непроявленность конфликта достигают такой степени, что он вообще не осознается российской бюрократией как конфликт, а это значит, что перевод его Западом в открытую фазу станет для нее роковой неожиданностью.

Конечно, развитые страны не будут «мочить в сортире» своего все более матереющего в бесплодном и корыстном авторитаризме союзника, и в этом расчет правящей бюрократии совершенно верен. Она не учитывает лишь того, что в силу ее деградации, неуклонного ослабления и снижения эффективности для ее краха через достаточно короткий промежуток времени может оказаться достаточным даже весьма слабого, малозаметного и ни в коем случае не нарушающего международных «правил приличия» воздействия.

Конституционные методы третьего президентства Путина

Нынешних «хозяев России», насколько можно понять, практически всецело занимает глубоко второстепенный, хотя, безусловно, также важный (как и вся тактика) вопрос о юридических механизмах передачи власти нынешним президентом самому себе.

Рассматриваемые проекты довольно широко рекламировались, в том числе, по-видимому, и не совсем не причастными к их разработке аналитиками, поэтому мы имеем возможность с вполне приемлемой, по всей вероятности, точностью отслеживать пытливое биение административно-политической мысли.

Прежде всего, по-видимому, возник проект избрания в 2008 году «фиктивного президента», полностью управляемого президентом Путиным и его окружением и при всей полноте власти выполняющего лишь номинальные функции. Предполагалось, что Путин займет позицию главы (а то и владельца) «Газпрома» либо председателя некоего специально созданного (взамен действующего) Государственного совета, позволяющую ему контролировать ситуацию и неформально управлять страной, в том числе и при помощи низведенного до положения марионетки нового президента.

Авторы этой модели копировали ее с китайской ситуации, когда Дэн Сяопин действительно довольно длительное время управлял огромной страной «из-за кулис». Однако при этом они упустили из виду ряд принципиальных отличий России от Китая.

Прежде всего, китайское общество трепетно относится к авторитетным людям и их мнению; россияне же в результате 15 лет реформ, когда они бывали обмануты всеми, не верят ни в бога, ни в черта.

В Китае бюрократия и интеллигенция, пропущенные Мао Цзэдуном через деревню, в целом ответственны перед своим народом и испытывает к нему искреннее глубокое уважение. Это один из залогов эффективности китайского госуправления и глобальной конкурентоспособности Китая в принципе. Современные же руководители России порой производят впечатление людей искренне считающих основным содержанием государственного управления силовой рэкет и воровство.

Существенную роль играет и личностный фактор. Не следует забывать, что к тому времени, когда Дэн Cяопин стал руководить «из-за кулис», он был дважды едва не расстрелян Мао Цзэдуном, он уже был великим реформатором, он командовал армией, причем в крайне сложных обстоятельствах. Дэн Сяопин стал лидером великой страны отнюдь не по принципу «на безрыбье и рак рыба» и к моменту своего ухода «за кулисы» действительно уже был патриархом – и не реформ, как у нас иногда пишут, и не материкового коммунистического Китая, а всей китайской цивилизации! И он действительно создал команду, которая до сих пор успешно правит Китаем.

Понятно, что все сказанное нельзя ни в малейшей мере отнести даже к нынешнему руководителю России, не говоря уже о любовно подобранной им «бригаде».

В результате непроработанный проект «фиктивного» президента умер весьма быстро. Непосредственные причины вполне понятны: с одной стороны, длительный внешний контроль за формально всевластным президентом невозможен в принципе, с другой, в то время, пока он еще существует, он с легкостью перехватывается членами путинской «бригады». Эта легкость не только практически гарантирует жесточайшую борьбу каждого из членов этой «бригады» со всеми остальными, но и делает практически неизбежным устранение из реальной политики, с той или иной степенью деликатности, нынешнего президента, объективно превращаемого данным проектом в основную помеху на пути к власти для каждого из своих ближайших соратников.

Как опытный политик, Путин просто не мог не ощущать, что при любом, самом лояльном, самом верном, самом фиктивном преемнике, находясь на самом защищенном и самом влиятельном посту – от владельца «Газпрома» до премьера или даже Патриарха всея Руси – нельзя исключить, что максимум через месяц после инаугурации этого преемника тот в лучшем случае начнет давать показания.

Любые – какие попросят.

И никакие самые верные соратники, поставленные «смотрящими» за преемником, Путину не помогут и, скорее всего, даже не захотят помогать – просто потому, что действующий президент всегда сможет предложить им больше, чем бывший и будущий. С другой стороны, для них самих нужен как можно более слабый президент, а преемник Путина, по самой логике преемничества, обязательно будет еще слабее его...

Однако этот топорный и заведомо безнадежный проект стал своего рода прототипом для значительно более красивой и реалистичной (если к тяжелому аппаратному бреду можно применить это слово) идеи «временного президента».

Смысл ее изысканно прост: на президентских выборах побеждает один из соратников Путина, полностью контролируемый им и остальными соратниками, и через очень короткое время (от недели до двух месяцев) по тому или иному замечательному предлогу (вплоть до неуверенности в своих силах, хотя базовым вариантом, скорее всего, было состояние здоровья) он подает в отставку. Путин, передвинутый «временным президентом» на пост премьера, в полном соответствии с Конституцией участвует в новых президентских выборах и, разумеется, побеждает в суровой и тяжкой борьбе с охранниками, общественницами и дрожащими тенями своих политических оппонентов.

Главная слабость этого сценария заключалась, как и в прошлом случае, в исключительной противоречивости объективных требований к личности «временного президента». С одной стороны, он, безусловно, должен что-то собой представлять, чтобы его победа на президентских выборах 2008 года не выглядела сфальсифицированной слишком уж откровенно и чтобы во время исполнения своих обязанностей, каким бы коротким оно ни было, он был бы в состоянии справляться хотя бы с их минимумом. С другой стороны, став полностью (как предполагается) легитимным президентом ценой достаточно серьезных личных усилий, он должен тем не менее практически добровольно отказаться сначала от какого-либо использования своей власти, а затем и от нее самой (именно благодаря этому на политическом жаргоне «временный президент» стал именоваться «овощем»).