все поворачиваются, чтобы посмотреть на последнего гостя, опоздавшего на пир.

Наконец-то.

Сыкоу Хай, пошатываясь, идет по павильону. На его обувь налипла грязь. К подолу его одежды прилипли гнилые листья. Он оступается, когда почти добирается до сцены, и слуги спасают его от преждевременного падения. Пока они держат его в вертикальном положении, его взгляд дико перебегает с одного лица на другое.

Неизбежно он обращается ко мне.

Его глаза загораются. Он направляется в мою сторону, но так и не достигает меня.

– Прочь с дороги, – рявкает он, когда Сыкоу Дунь преграждает ему путь, тыкая рукой в грудь своего худого брата. – Нам нужно обсудить дело.

Рука сжимается в кулак, потянув за собой ткань.

– Разве ты еще недостаточно обсудил дела?

Небо сейчас такое темное, как будто уже наступила ночь.

– О чем ты говоришь? – нетерпеливо спрашивает Сыкоу Хай.

– Не держи меня за дурака, – рычит Сыкоу Дунь.

Сыкоу Хай отдергивает руку своего брата.

– Тогда веди себя не так, как он.

Вот оно. Как бы мне этого ни хотелось, я хочу отвести взгляд. Я не получаю извращенного удовольствия от того, что увижу, как кого-то выпотрошат, не говоря уже о том, что это Сыкоу Хай, чью выдержку я начала уважать.

Но, прежде чем Сыкоу Дунь успевает пошевелиться, заговаривает Синь Гун:

– Сыновья, вы позорите себя. Особенно ты, Сыкоу Хай, появляешься в таком состоянии…

– Он предал тебя, отец! – Голос Сыкоу Дуня ощутимо невнятен. По-видимому, кровь – не единственная жидкость, окрашивающая красным его лицо. – Он планирует убить тебя. Они все!

В тишине сухой фиговый лист, шуршащий по отшлифованным камням, звучит как ползущая змея. Шипит ветерок.

Меч Сыкоу Дуня с лязгом вылетает из ножен.

– Давай! – подзадоривает он, прижимая лезвие к шее Сыкоу Хая.

Он разворачивается вместе со своим братом, крича всем собравшимся:

– Покажи свое истинное лицо!

Подданные Западных земель немедленно поднимаются, протестуя против Сыкоу Дуня, умоляя его проявить благоразумие. Но никто из участников тайного собрания не двигается и не говорит. Я знаю, о чем они думают: откуда Сыкоу Дунь знает? И как много? Одно неверное движение, и может начаться кровопролитие.

Затем Тигровая Маска – Астра – выступает вперед.

– Освободите его, генерал Сыкоу.

Сыкоу Дунь разворачивается. Когда он видит ее, воина под своим командованием, чье имя было на этом поясе, его губы растягиваются.

– А если я этого не сделаю? Ты умрешь за него?

Астра не отвечает.

– Отпустите его, – повторяет она, одновременно сжимая правую руку в кулак за спиной.

Сигнал. Солдаты вокруг меня приходят в боевую готовность. Еще одна дождевая капля падает, на этот раз мне на лоб, когда Сыкоу Дунь медленно опускает изогнутое лезвие от шеи своего брата. Он пятится.

Резкий удар стрелы.

Луч солнечного света пробивается сквозь облака. Он цепляется за наконечник ятагана, который изгибается из спины Сыкоу Хая как коготь. Алый цвет струится по его передней части. Я и раньше видела кровь, но почему-то это кажется чем-то большим. Больше, чем война, честь и гордость.

Похоже на убийство.

Ты уже много чего натворила, думает Росинка, заранее пытаясь утешить. И это правда. Сотни людей погибли, когда флот Миазмы загорелся. Но я дергала за ниточки издалека. Я не слышала криков и не видела, как плоть чернеет на костях.

Так близко, что я могу слышать болезненный скрежет дыхания Сыкоу Хая, чавканье ятагана Сыкоу Дуня, когда он выходит из плоти. Ятаган превращается в наконечник копья, и я внезапно возвращаюсь на ту улицу, убегая с тропы войны разъяренных воинов.

Затем реальность просачивается внутрь. Теперь я воин. Понимание этого содрогается во мне, и я почти отступаю назад, когда Сыкоу Хай, пошатываясь, направляется в мою сторону. Он все еще держит курс на меня, когда падает, его мантия расползается вокруг него, как упавший флаг на поле боя. Солнечный свет прожигает облака.

Ад нисходит вместе с дождем.

Столы переворачиваются. Разлетаются на осколки тарелки. Инжир катится по земле, разбрызгиваются дождевая вода и кровь, когда солдаты сталкиваются с солдатами – нашими, Сыкоу Хая, Сыкоу Дуня. Я немедленно ввязываюсь в драку с членами личной стражи Синь Гуна. Лучше, чтобы они были заняты мной, чем сценой, которую должны охранять наши люди. Специальный отряд, возглавляемый Турмалин, доставит Жэнь в безопасное место, в то время как другой, возглавляемый Папоротник, разберется с Синь Гуном.

Но кто-то выкрикивает мое имя, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как Турмалин побеждает своих противников, прежде чем выкрикнуть другое имя.

Жэнь.

Мой взгляд падает на сцену. На клубок извивающихся тел и сверкающей стали, красные портьеры, упавшие на стол или укрывшие мертвых. Я вижу Синь Гуна и его стражу. Смотрю, как Папоротник и его люди уничтожают Сыкоу Дуня.

Но я не вижу Жэнь.

Молния разрывает уже ставшее солнечным небо на части. Дождь стучит по моим плечам, пока я лихорадочно ищу Жэнь, а мое сердце колоколом бьется в грудной клетке.

Еще один раскат грома. Еще одна вспышка молнии. Еще одного солдата я поражаю, прежде чем замечаю ее.

Она вытаскивает тело из гущи сражения. Кого-то похожего на Сыкоу Хая.

Оставь его! Он мертв! Но это Жэнь, которая настояла на эвакуации крестьян, когда мы едва могли эвакуироваться сами. Жэнь, которая выплачивает свои долги, чего бы это ей ни стоило. Честь – ее достояние. Ее проклятие.

Она убьет ее.

Я начинаю рубить без разбора, прорубаясь сквозь все препятствия на своем пути. Кости. Сухожилия. Артерии. Кровь брызжет мне в лицо. Я едва моргаю. Я должна добраться до Жэнь. Должна защитить…

Зефир, перебивает Росинка.

– Что?

Позади тебя.

Я оборачиваюсь, держа секиру наготове. Все вовлечены в битву.

– Росинка, что…

Я замолкаю.

Зверь, размером не больше дикой собаки. Он прокладывает себе путь через кровавую бойню. Его тело покрывает бирюзовая чешуя. Копыта козла покрывают его ноги. Рога быка извиваются по обе стороны его головы, которая, поднимается, чтобы понюхать воздух драконьей мордой.

Это существо не похоже ни на одно из тех, что я когда-либо видела во плоти – ни как человек, ни как бог. Но что-то в нем мне знакомо, и постепенно я вспоминаю его подобие, нарисованное на вазах, вплетенное в гобелены, вырезанное на статуях. Я выгравировала свое имя на крупе одного из них. Это зверь по имени Цилинь, химерическое существо, которое предвещает смерть или рождение правителя.

Цилинь.

Нет, думает Росинка, и в ее голосе звучит почти страх. Это…

Голова цилинь поворачивается к нам. Она смотрит на нас своими большими водянистыми глазами. Ее лицо меняется… на