– Это не обычная простуда. Она умерла, потому что я так захотела. Я приказала устроить засаду, похожую на имперскую. Все это время Синь Жэнь думала, что ты стоишь за смертью ее стратега. Но это наши стрелы вывели ее из игры.

Премьер-министр теперь жует медленнее, у нее вспыхнул интерес. Цикада наконец-то сказала что-то, заслуживающее ее внимания.

– Ты ждешь, что я тебе поверю.

Ты была бы мертва, если бы я лгала тебе.

– Почему бы тебе не спросить своего стратега? Я слышала, он недавно наведывался в Западные земли.

Еще одна искра интереса: информационная сеть Цикады шире, чем предполагала Миазма.

– Вызови Ворона, – приказывает она.

Вскоре после этого появляется он. Цикада не смотрит на него, чтобы выражение лица не выдало ее.

Он – северный стратег. Он для тебя никто.

Но когда Премьер-министр не спеша доедает пирожное, Цикада не может удержаться; она рискует взглянуть на своего друга детства.

Значит, слухи правдивы. Премьер-министр наказала своего стратега за потерю флота. Руки Цикады сжимаются на коленях, и Ворон, словно почувствовав ее ярость, прячет свои в рукава. Палец за ее военно-морской флот? Цикада почти слышит, как он говорит. Я счел это выгодной сделкой.

Но он отказался от гораздо большего за те годы, что провел, шпионя за Севером для нее, и ее ярость закипает, когда Премьер-министр облизывает свои пальцы, один за другим.

– Наконец-то, – говорит она Ворону. – Возможность использовать твое маленькое путешествие с пользой. Ты осмотрел какие-нибудь памятные вещи, когда отдавал дань уважения в склепе Восходящего Зефира?

Цикада не упускает из виду, как Ворон слегка замирает при имени стратега. В их планы всегда входило избавиться от Зефир. Она была слишком опасна, чтобы позволить ей стать оружием в чьем-то еще арсенале, кроме собственного запаса Цикады. Но перед Битвой у Отвесной Скалы Цикада получила платок, принесенный голубем. Сообщение, зашифрованное. Посылать такие рискованно до сих пор – их шпионов, замаскированных под слуг Миазмы, ловили в прошлом – и достаточно сказать, что Цикада была удивлена, увидев содержание сообщения: Ворон просил дать ему шанс пощадить Зефир.

Будучи его другом, Цикада согласилась. Зефир решила свою судьбу, отказавшись присоединиться к Южным землям.

– Да, – теперь говорит Ворон. – Я случайно нашел стрелу среди ее вещей.

– Опиши ее, – приказывает Премьер-министр.

– Имперская стрела, с черно-красным оперением.

– Но на древке был след от смолы? – спрашивает Цикада.

Ворон на секунду задумывается… и… все это для виду. Он уже знает ответ.

– Действительно, был.

– Это может показаться нелогичным, но не могли бы вы объяснить вашей леди, как отреагировала Зефир, когда империя выпустила стрелы через реку?

Изобразив на лице легкое замешательство, Ворон повинуется. Пока он это делает, Цикада думает обо всех подданных при ее дворе, которые советовали ей не приезжать на Север. Они бы обмочились, если бы узнали, что она разрывает свой союз с Синь Жэнь. А если она скажет им, что уже слишком поздно, потому что она убила стратега Жэнь, они начнут умолять ее подумать о том, как такое же предательство может постигнуть и ее. И представить только, ведь всего несколько месяцев назад они тряслись от страха при мысли о присоединении к Жэнь.

Но я не такая, как Зефир, думает Цикада. Я бы не стала вступать в союз с врагом, не заглянув внутрь.

Ворон заканчивает рассказывать о поведении Зефир, и теперь очередь Цикады. Она объясняет сделку, которую заключила с Зефир, иллюстрирует, как Юг помечал каждую «заимствованную» стрелу полосой смолы. Все это время Премьер-министр водит ногтем большого пальца по нижней губе. Она отсылает Ворона, и Цикаде приходится придержать рукав Ноябрь, чтобы та не побежала за ним.

Скоро, думает она, сжимая руку Ноябрь под столом.

Скоро мы все отправимся домой.

– Давайте на секунду представим себе этот союз, – говорит Премьер-министр, как только они остаются одни. – Что вам нужно от меня, что бы вы дали мне взамен и какова в конечном счете ваша цель?

Аудиенция у Премьер-министра для Цикады ничем не отличается от аудиенции с ее подданными. Она говорит то, что от нее ожидают. Отвечает то, что от нее хотят слышать. Она скрывает свои истинные мотивы, ее истинные союзники далеко. Она уничтожает угрозу до того, как та выходит из-под контроля, например такую, как Зефир. Она приберегает свою энергию для настоящего врага: женщины, сидящей перед ней, тайного спонсора пиратов Фэн.

Сначала Цикада сокрушит императрицу и ее сторонников, и поскольку империя замешана в этом, затем она убьет Миазму – красиво и медленно. Она покажет этому царству, наполненному людьми, которые ведут себя как боги, что ее нельзя недооценивать.

Комментарий автора

Сыграй на Цитре – роман, который переосмысливает Троецарствие, является произведением исторической фантастики, с акцентом на вымысел. Согласно историческим данным, Чжугэ Лян[17] не заимствовал сотню тысяч стрел у Цао Цао[18]. Мы не знаем, кашлял ли настоящий Чжоу Юй[19] кровью всякий раз, когда Чжугэ Лян провоцировал его, или был ли Лю Бэй[20] действительно таким благородным.

Мы знаем, что роман основан на событиях эпохи Троецарствия (220–280 гг. н. э.) на закате династии Хань, которая считается долгой и процветающей династией и которая, как и многие другие долгие и процветающие династии, рухнула из-за потери Небесных Мандатов, междоусобиц и войн. Это отдельная тема для изучения в истории Китая.

Также это тема в романе Ло Гуаньчжуна[21].

Ло Гуаньчжун жил во времена династии Мин (1368–1644 гг. н. э.), династии, которая наконец увидела истории из Троецарствия, уже театрализованные и рассказанные в виде устных текстов[22], адаптированные к местному языку. Точно так же, как история Ло Гуаньчжуна претерпела изменения в формате, изменилась и моя. Троецарствие состоит из 800 000 слов; Сыграй на Цитре – из 80 000. Сохранились некоторые детали: юность Сунь Цюаня[23] и восхождение на престол после смерти его старшего брата, собственный брат[24] Чжугэ Ляна, служащий У (Юг в моей книге), культовый белый конь Чжао Цзылуна[25], использование Чжугэ Ляном Тридцати Шести Стратагем и преданность подавляющего большинства императору, у которой нет причин, кроме традиции и Конфуцианства.

Но многие другие детали изменились начиная с Конфуцианства, в частности взгляды и отношение к женщинам. В Троецарствии мало женских персонажей, и еще меньше их – с политической и социальной свободой воли[26]. Моя история не патриархальна, скорее она представляет альтернативную вселенную, где социальные роли открыты для любого, независимо от пола, полученного при