осквернённого проклятием человека. Того начало корёжить, но судороги долго не продлились, и вскоре жулик вновь распластался на тюфяке. Глаза Простака распахнулись, в них засияли отсветы странного металла, капля которого стремительно крутилась, сияя и уменьшаясь в размерах — то ли истаивая, то ли втягиваясь в тело.

Черти драные! Ну и дела!

— Это как так⁈ — невольно выдохнул я.

Свечение металлической капли явственно померкло, и Простака перестало подёргивать, он замер на тюфяке мумия мумией, тогда Горан счёл возможным отвлечься от него и отойти к двери.

— Держи! — Охотник на воров вновь протянул мне вынутый из кармана плаща револьвер. — Следи за лестницей!

— Так это надолго? — спросил я, не сумев сдержать разочарования.

— Кто знает? — хмыкнул Горан. — Со столь сильными проклятиями ничего нельзя сказать наверняка.

Тело Простака вроде как даже самую малость засветилось изнутри, но иссохшая плоть и не думала восстанавливаться, да и дыхание не делалось ни ровнее, ни глубже.

За окном вдруг сверкнуло, и сразу долетел раскат грома, а следом резко усилился дождь. Округу вновь накрыло грозой, и как ни хотелось мне поскорее отсюда убраться, но невольно даже порадовался, что жулик до сих пор не пришёл в себя. Последнее дело в такую непогоду по Яме рыскать. Может и смыть.

— Есть три способа избавить человека от проклятия, — сказал вдруг охотник на воров, хоть я ни о чём таком его и не спрашивал. — Можно провести колдовской ритуал. Можно выжечь скверну церковным обрядом. А можно задействовать алхимию. Тайнознатцы и священники с подходящим атрибутом наперечёт, никто из них в Яму не поедет даже за всё золото мира. Не в такую погоду. Остаются алхимические зелья. Безумно дорогие, — он усмехнулся, — но, как сам видишь, весьма эффективные.

Честно говоря, я ничего такого не видел. Заметно уменьшившаяся в размерах металлическая капля почти погасла, а Ян Простак так и продолжал напоминать ссохшийся труп. Жизненных сил в нём не прибавилось ни на грош.

Только подумал об этом и вдруг сообразил, что из комнатушки уже не веет удушающим пыльным зноем, а при взгляде в дверной проём больше не посверкивает чем-то оранжевым, пережигавшим в мерзкую серость все остальные оттенки.

От Горана Осьмого это обстоятельство тоже не укрылось, он присмотрелся к жулику и даже провёл над ним ладонью, а стоило только истаявшей до половины горошины капле окончательно погаснуть, подцепил её металлическим цилиндром и спешно накрутил на него крышечку. Дальше на смену серебряному цилиндру пришла изукрашенная резьбой деревянная шкатулка. В той ровными рядками лежали одинаковые пилюли — зеленоватые, полупрозрачные и самую малость мерцающие. Одну Горан уместил во всё той же ямочке, вторую устроил в ложбинке меж ключиц. Обе в один миг растаяли и впитались в тело.

Ян Простак хрипло выдохнул и попытался приподняться, но тут же обмяк и вновь обессиленно распластался на тюфяке. Плоть его стала чуть менее иссушенной, дыхание выровнялось, а сведённое болезненной гримасой лицо разгладилось. Но и только.

Горан Осьмой вполголоса ругнулся и с обречённым вздохом достал из коробочки третью пилюлю.

— Так в рот же! — подсказал я.

— Он слишком слаб, — отозвался охотник за головами. — Это его убьёт.

Какое-то время Горан присматривался к жулику, затем вновь устроил пилюлю в ямочке между ключиц. Та плавилась и всасывалась не в пример медленней предыдущих, и уже минут через пять Ян Простак стал походить не на мумию, а на смертельно худого человека. Правда, сколько охотник на воров его ни тормошил, он так и не очнулся.

— Придётся немного подождать, — решил Горан и после недолгих колебаний всё же вложил четвёртую пилюлю в ладонь Простака, а затем сжал его пальцы в кулак и удовлетворённо кивнул. — Этого точно хватит.

Охотник на воров закрыл и спрятал шкатулку, а я вдруг уловил скрип, неким образом выбившийся из прежних потрескиваний и шорохов. Буря почти стихла, лишь продолжал шуршать по крыше дождь, и вот — заскрипело!

— Лестница! — шепнул я.

Горан шустро отпрянул от Простака и выскочил в коридор, на миг замер, прислушиваясь, а потом с тростью в руке метнулся в соседнюю каморку. Я до того изумился, что едва не позабыл взвести курок револьвера. Дальше мелькнула мысль укрыться в комнатушке, но оттуда лестница не просматривалась, так что юркнул за распахнутую настежь дверь, где скорчился за матросским сундуком.

Скрип, скрип, скрип — и вот уже возникли едва различимые тени.

За окнами сверкнула молния, её всполох высветил бородатого мужика в плаще и широкополой шляпе и франтоватого молодчика в насквозь промокшей одежде. Его я узнал, именно этот модник крутился у «Трёх жбанов», когда встречались там с ухарями.

И что теперь?

Укололо страхом опасение, что эта парочка сболтнёт лишнего охотнику на воров, да только вступать в переговоры с визитёрами Горан Осьмой не собирался. Мигнуло синим, накатил отголосок непонятной волшбы, и в тот же миг извозчик разлетелся облачком серой пыли, только упала на пол опустевшая одежда!

Но то — извозчик! Франт отмахнулся от смертоносных чар тростью, а после ловко крутанул ею вокруг себя и оказался со всех сторон прикрыт пеленой белёсого марева. Повеяло знакомой стылостью, и от испуга я дёрнул пальцем спусковой крючок.

Оглушительно бахнул выстрел, револьвер плюнул дымом и огнём, ствол сильно подкинуло, а угодившую в призрачную дымку пулю встретила сгустившаяся белизна — будто упавшую в воду крошку рыбёшка ухватила.

Только не рыбёшка! Приблудный дух!

Ухватил и сгинул неведомо куда, защитив хозяина.

Франт — духолов!

Левой рукой я отвёл назад курок и пальнул второй раз, чердачный коридор окончательно заволокло пороховым дымом. Тот потёк, свился в сизое щупальце и юркнул к скрывавшемуся в каморке охотнику на воров, а миг спустя удар незримого тарана угодил в прикрывавшую меня дверь и сорвал её с петель. Она шибанула по сундуку и отлетела в сторону, попутно зацепив меня торцом. Я рухнул на пол, выбитый из руки револьвер отскочил к стене.

Ох ты чёрт!

Ослепительно мигнуло синим, и туманный жгут рассеялся, но к этому времени франт уже исхитрился призвать себе на помощь парочку духов. Те возникли в коридоре сгустками рыхлой белизны, один прямо в воздухе обрёл плоть, обернулся мерзким демоническим пауком и упал на восемь шипастых лап. Второй так и остался бестелесным — этот метнулся ко мне с проворством хищной рыбины.

Вырвавшаяся из каморки сапфировая плеть развалила демона на две части, а дальше шибанула по окружавшей франта