образование, льготы для трудящихся, государственную систему здравоохранения)[706]. Перебравшись в США и Австралию, они вряд ли придерживались прежних ценностей (иначе родители Алекса Селенича были бы не единственными в Джилонге бывшими ди-пи, поддерживавшими лейбористов)[707], но их прошлый опыт, несомненно, был одной из причин, в силу которых белые русские не могли вполне поверить в глубину и искренность антикоммунистических взглядов ди-пи.

В обоих потоках мигрантов, среди ди-пи из Европы и русских из Китая, были люди, которых ASIO подозревала в симпатиях к СССР и держала под наблюдением. Хотя случаи вступления китайских русских в Коммунистическую партию Австралии были неизвестны, все равно ко многим из них, в том числе к некоторым русским евреям, в ASIO относились с недоверием. Мы уже встречали Натана Фицера, русского еврея и предпринимателя, который прибыл в Австралию из Китая в 1939 году. После войны Фицер стал вице-председателем Русского общественного клуба и другом Клодницких, заведовавших этим клубом; и в 1948 году служба безопасности стран Содружества проявила к нему такой интерес, что записала у него дома разговор с участием его жены и зятя (как именно была сделана эта запись, неясно), а также отслеживала его телефонные звонки. В записанной беседе затрагивались политические темы, но замечания самого Фицера носили сугубо практический характер: у него был «близкий друг» в советском посольстве, и он был уверен, что добьется выгодных цен в одной торговой сделке, «потому что он русский»[708]. С самого начала объектом интереса спецслужб стал и брат Натана – Исаак: он приехал из Шанхая 3 октября 1946 года на пароходе «Неллор». Судовой казначей заявил, что Исаак пытался распространять среди пассажиров коммунистическую пропаганду, а еще общался с другим пассажиром с немецкой фамилией, якобы «рьяным нацистом» (на самом деле это был еврей, бывший узник нацистского концлагеря). Исаака немедленно опознали как брата Натана, уже известного сотрудникам службы безопасности[709].

Исаак Фицер попал в составленный в 1957 году в Новом Южном Уэльсе список подозрительных иностранцев (в «категорию С»), наряду с другими китайскими русскими – Борисом Бинецким, сменившим Августу Клодницкую на посту председателя Русского общественного клуба, и Всеволодом Черепановым, который прибыл в 1949 году с Тубабао на борту «Мэрайн Джампер». (Возможно, это был тот самый Черепанов, которого в 1951 году осведомитель ASIO охарактеризовал как «политически неустойчивого, сочувствующего советскому режиму» и высмеивавшего «образ жизни австралийцев»[710].) Бинецкий, родившийся в Харбине в 1902 году, до переселения в Австралию (в 1950 году) жил в Тяньцзине, работал в торговле и проявлял живейший интерес к искусству, особенно к театру. Как и многие другие русские, жившие в Китае, он получил в 1946 году советское гражданство, но, что менее типично, он сохранил его и в дальнейшем и не подавал заявления на натурализацию в Австралии, даже прожив там много лет. Он явно ощущал себя «советским гражданином… настоящим русским», хотя за всю жизнь провел в СССР всего сутки (в 1919 году во Владивостоке, где он, по-видимому, пытался поступить во флот)[711].

Как это было и с китайскими русскими, никто из иммигрантов из Европы, приехавших в страну после войны, не вступал в Компартию Австралии. Но ASIO все равно бдительно следила за ними, высматривая малейшие признаки симпатии к Советам, и особенно пристально наблюдала за теми, кто посещал Русский общественный клуб в Сиднее или имел связи с посольством СССР в Канберре или с другими советскими официальными лицами. В категорию С списка, составленного в 1957 году в Новом Южном Уэльсе, попали также Елена Деркач, Александр Дукин, Лидия Мокрас, Ольга Нойман и Анатолий Арсененков. Первые трое были завсегдатаями Русского общественного клуба. Деркач была украинкой из ди-пи, вдовой около сорока лет с медицинским образованием, которое не было признано в Австралии; на переквалификацию у нее ушло несколько лет. Александр Дукин рассказывал о своем прошлом по-разному (возможно, он был советским инженером или, что также вероятно, был вовсе не ди-пи, а перебежчиком, на что сам позднее намекал), но достоверно о нем было известно, что это молодой, энергичный человек, вероятно, русский (хотя и прибыл с документами, в которых значился украинцем), и что он часто посещал Русский общественный клуб и в начале 1950-х общался там с будущим советским перебежчиком Владимиром Петровым[712].

Лидия Мокрас, с которой мы еще встретимся в следующей главе, была подругой и любовницей Михаила Бялогуского, двойного агента, который курировал Петрова, и ее часто видели в Русском общественном клубе в компании Бялогуского и Петрова. Ей нравились мистификации, она любила рассказывать разные небылицы о собственном прошлом, о своих знакомых и своих настоящих убеждениях. Согласно истории, которую она преподнесла сотрудникам ASIO, она родилась в 1919 году в семье польских ссыльных в Сибири, а когда началась война, училась в медицинском на Украине. Во время войны ее будто бы отправили в Германию (как она уверяла, по заданию советской разведки), после войны она стала ди-пи, вышла замуж за другого ди-пи и вместе с ним в ноябре 1949 года эмигрировала в Сидней[713]. Сам Бялогуский тоже был человеком многоликим, даже если не принимать в расчет его роль двойного агента: родившийся в России в семье польских евреев, он стал не только врачом, но еще и профессиональным скрипачом (а позже и дирижером оркестра), и в Австралию в 1941 году приехал из Вильнюса по Транссибу, через Владивосток и Токио[714]. Легкость, с которой его приняли в Русском общественном клубе, говорит о том, насколько клуб был открыт всем русскоязычным независимо от их национальной принадлежности.

В категорию С списка опасных иностранцев был включен и польский еврей Северин Пейсахович, русскоязычный иммигрант, который провел военные годы в Советском Союзе, где находили убежище многие польские евреи, бежавшие на восток от немцев. Судя по его раннему приезду (12 июня 1947 года, на борту парохода «Марелла»), он был мигрантом с правом высадки, имевшим в Австралии поручителя, а не участником программы массового переселения (к этим программам евреев старались не допускать, особенно к первым рейсам). В Сиднее он иногда посещал Русский общественный клуб и, как докладывали в ASIO, водил дружбу с Беллой Вайнер (членом Компартии Австралии, приехавшей еще до войны польской еврейкой), а также был знаком с корреспондентом ТАСС Федором Носовым и его женой. Хотя до войны в Варшаве Пейсахович был коммунистом-активистом, о чем он рассказывал интервьюеру в 1990-е годы, в ASIO об этом явно не знали, но смотрели на него с подозрением, потому что он состоял в организациях, считавшихся советскими «ширмами»: