Матушка бессильно опустила руки, уронив букет на пол, к груде оборванной зелени:

– И ты? Ты, больше всего заинтересованный в объединении Равноденствия, не хочешь принять правду?

Я спрятал лицо, нагнувшись к корзине с яблоками, долго ковырялся, выискивая наименее червивое, спиной чувствуя требовательные взгляды, натянул саркастичную равнодушную улыбку:

– Я не первый несчастный влюблённый в этом мире. Такое случается и забывается со временем. Вирке в своём праве. Я – в своём.

– Но ты тоже должен был увидеть Её! Ты ведь видел Богиню, верно? – Бри подскочила, чтобы сжать мою ладонь с обновлённой повязкой, которую только что сама затянула.

– Верно, – рассеянно кивнул я. – Я видел. И узнал всё, что мне нужно. И поэтому больше не держу сестру. Лишь хочу обезопасить её.

Да, я видел. Больше, чем достаточно. Я видел, как родился этот мир, видел тысячи способов, которыми он может умереть. Чувствовал, как Она страдает, как растеряна и как хочет, чтобы всё стало как прежде. И очень, очень Ей сочувствовал. Но люди – не боги. Мы слабы, трусливы и эгоистичны. Вложить Силу в нас – огромная ошибка. Заставить нас применять её – ошибка ещё большая. Быть может, не знай мы ничего о Равноденствии, стало бы легче. А так… Нет, Вирке не должна вмешиваться в игры богов. Они хотят слишком много от неё, и они хотят слишком много от меня – отдать им любимую, позволить ей стать оружием, спасением этой проклятой страны. А спасители долго не живут.

– Ты не можешь оставить нас без помощи, – жрица, внезапно показавшаяся слишком старой для всего этого, опустилась на колени, чтобы собрать с пола цветы.

– А я и не оставлю. У меня есть несколько очень хороших или очень плохих, тут уж как посмотреть, идей. Я вернусь во дворец и вытащу ведьм из Круга. То, что они испытывают, не должен испытывать никто. Я не оставлю вас без помощи, а вот Вирке, и я очень на это надеюсь, оставит. Если захочет выжить.

– Нечего вам обоим там делать, – личная королевская ведьма уселась рядом, подтащив миску поглубже, принялась собирать горстями и перекидывать в неё разорванные листья. – Мы справимся, матушка. Я всегда говорила, что справимся. Во дворце мне доверяют. Поедемте, там народу – кот наплакал! Мы справимся. Главное, Рикмаса застать врасплох. А Равноденствие пусть лучше как можно дальше будет. Они ж советнику не меньше нашего нужны. Глупо же их прямо в руки к нему вести, я сразу говорила!

– Брианна, без Равноденствия у нас нет ни единого шанса! Рикмас не сумел бы справиться с ними. Да он и не хотел их убивать, ты же знаешь. Он бы попался в собственную ловушку!

Вирке мигом растеряла всю наивность, подобралась, как приметившая добычу рысь:

– А чего хотел Рикмас? Матушка Иона, ты обещала, что не соврёшь. Но, по-моему, рассказала тоже не всё. Если он не хочет нас убивать, то что же ему нужно?

Я едва не зааплодировал: моя девочка! Научилась выхватывать интересное из разговора. А сестра тем временем опустила ноги на пол и склонилась как можно ниже, не давая Ионе спрятаться за юной ведьмочкой и отмолчаться.

– Мне вот тоже интересно, – вставил я, когда тишина затянулась. – Если мы – Источник, и советнику это известно, в Круг он бы нас не допустил. А если и убивать не собирался…

– Он не собирается убивать вас! Он хочет уничтожить всех нас! – не выдержала Иона. Женщина вскочила, отрывисто отряхнула подол, снова роняя на пол едва собранный мусор, запорашивая копну волос Бри. – Уничтожить, понимаете? Лишить того, что делает нас – нами! Забрать всю магию!

– Выкачать? Но ведь он черпает достаточно Силы из Круга. Зачем ему ещё? – недоумённо отпрянула Вирке.

– Не выкачать, глупышка. Уничтожить! Не отобрать, а превратить в пыль, разорвать саму связь ведьм с Источником. Чтобы нам неоткуда стало брать магию. И тогда мы все умрём. Каждая в целом мире. Медленно, мучительно.

– Он считает, что спасёт этим страну, – Брианна, не вставая с пола, оперлась на скамью, пересыпая из ладони в ладонь горсть зелёных ошмётков. – Он думает, что земли истощились из-за нас. Из-за того, что мы берём Силу, которая должна была родить урожай. Он искренне в это верит, понимаете. Я не знаю, что он думает, но знаю, что чувствует. А чувствует он свою правоту. И отчаянно, больше всего на свете, хочет спасти землю от нас. И нас – от магии. Он считает её проклятьем…

Яблоко в моей руке так и осталось не надкушенным.

– И он точно не прав? – я старался выглядеть равнодушным. Из меня получился бы плохой шпион.

– Конечно, не прав! – горячо закричала Иона.

– Но достаточно того, что он верит, – Брианна вперилась в меня глазами так, словно хотела что-то сказать, намекнуть на нечто, о чём нельзя говорить вслух.

– И как же он собирается это сделать? – надвинулась Вирке на жрицу.

– Он собирается разорвать связь Равноденствия, – с вызовом бросила Иона. Хотела правды? На! Получай! – Он долгие годы считал, что вы – ключ к магии, которая нас питает. Если забросать колодец камнями, подземная река снова станет полноводной. И некоторые из нас верили ему. И помогали. Некоторые очень сильно ошибались, за что поплатились жизнью. Я не глупа, малышка. Я вижу твой взгляд. И нет, ты не захочешь рискнуть и пойти за помощью к Рикмасу, потому что та, кто ему помогал раньше, была твоей матерью.

Я выронил яблоко. Брианна подошла, чтобы ободряюще прикоснуться к моему плечу.

– Да, милая, после смерти брата Этна считала, что лучше рискнуть, лишь бы не страдать так, как страдала она. Равноденствие не живут по одиночке. И вы не сможете расстаться. Это трагедия. Я видела, к чему она приводит. Этна совершила огромную ошибку, разбудила зверя, чтобы избавиться от боли, сковывающей её. Рискнула помочь, позволила изучить себя, рассказала всё, что знала о связи. А когда поняла, что подвергает опасности слишком многих, захотела уйти, зверь вырвался на свободу. Теперь Рикмас не остановится. И знаешь что? Ты захочешь отомстить ему. Потому что шторм, в котором погибли ваши родители, не случайно произошёл именно тогда, когда Этна прекратила эксперименты. Ты захочешь отомстить и войти во дворец вместе с братом, верно? Захочешь дать силы Кругу и превратить затравленный скот в войско! Ты захочешь принять свою суть, так, Вирке? Потому что иначе убийца твоей матери останется безнаказанным.

– Она не захочет! – я сбросил ладони Бри, пытаясь вклиниться между ведьмами.

– Это он… Рикмас убил маму и папу? – Вирке уставилась на бледные ладони. – Я была во дворце, я видела его. Танцевала в зале, где он находился, где смеялся над нами. Ела ту же еду, что и он, а он… Он убил маму и папу?!!

Озверев, она схватила жрицу за грудки, едва не приподняла над землёй, дёрнула так, что затрещала ткань платья.

– Почему ты молчала?! Почему не сказала сразу?!

– Вот поэтому, – я обхватил сестру за талию, оттащил, как царапающуюся кошку, сопротивляющуюся, пытающуюся достать когтями до правдивой лгуньи, которая, понурив голову, стояла совсем рядом и не пыталась сопротивляться. Бешеное свечение охватило тело сестры. Вполохи огня то вырывались из пальцев, то разбрызгивались изо рта вместо слюны.