***

Когда совсем стемнело, а из гостей остались лишь самые стойкие, уносящие на плечах тех, кто куда менее героически уснул беспробудным сном многие часы назад, из полумрака жилых комнат выскользнула одинокая хрупкая фигурка. Она отделилась от бревенчатой стены, обогнула не до конца расставленные по местам скамьи, протиснулась между столами и нырнула в ночь. Её спутники давно устало рухнули на кровати, причём расщедрившаяся воровка-ведьма оплатила каждому свою, только что комнату пришлось взять общую, как раз на четверых рассчитанную, да и то не из жадности, а потому что свободных мест в проезжем местечке больше не оказалось, а на одного-двоих такую большую брать никто не хотел. Беглянка с трудом выбралась незамеченной и до сих пор не верила, что дело удалось провернуть: следили за ней внимательно, ожидая, пока выкинет очередную глупость, но привязать к ноге колокольчик, как корове на шею, благо, не догадались. Теперь оставалось так же тихо вернуться.

Женщина поплотнее закуталась в пенулу и прислонилась к развесистому деревцу у входа. Ждать она не любила, но полагалась проявить терпение и вид принять суровый и непререкаемый.

– Ну что вы, господин! Я ни в жизнь врать не стану! Лучше вас – никого! – послышался визгливый голосок с придыханием из недр таверны, и в дверном проёме показались двое: разукрашенная так ярко, что разглядеть удавалось даже в тусклом огоньке прихваченной ею свечи, девица, и давешний прыщавый парнишка, растанцевавшийся настолько, что пожелал потратить последние гроши на продолжение вечера.

Парнишка расплылся в доверчивой улыбке, попытался смачно поцеловать работяжку, но та повернулась, якобы случайно, подставляя лишь щёку для получившегося излишне слюнявым поцелуя. «Господин» осоловело помахал на прощание и двинулся в противоположную сторону от мелькающих в стороне огоньков деревни; потом опомнился, развернулся и ещё раз махнул рукой девице, которая уже успела снять с лица улыбчивую мину, но тут же профессионально натянула её обратно и послала воздушный поцелуй:

– Приходи ещё, любимый!

– Так я хоть завтра, – начал клиент.

– Как только денег у мастера заработаешь! – уточнила женщина, которой не суждено было стать любовью всей его жизни.

Дождавшись, пока похожий на криво вбитый в стену гвоздь мужичок скроется из виду, девка позволила краскам на лице обозначить куда более реалистичную кислую физиономию, устало выдохнула и приготовилась уже запереть на ночь дверь, но притаившаяся в тени фигурка выкинула вперёд руку, поймала припозднившуюся трудяжку за рукав и втянула в темноту.

– А из тебя не лучший шпион, – многозначительно проговорила похожая на притаившуюся ворону ведьма, внимательно с ног до головы осматривая собеседницу.

– Что… Что?! – затряслась девица, безошибочно рассмотрев неслучайно блеснувший за голенищем сапога женщины кинжал и роняя зачадившую свечу на землю.

– Я сказала, – терпеливо повторила та, что умела производить впечатление, – что мой брат выделил тебя сразу и свернул бы шею, как канарейке, не отвлеки я его.

– Но я… Я… – испуганно заблеяла девица.

– Но она тупа, как пробка, и вообще не понимает, о чём ты говоришь, – смело выглянула на улицу улыбчивая служанка. – Иди к себе, милая. Я поговорю здесь. Забудь, что видела, – из одной ладони в другую лунным диском перекатилась монетка и продажная девка, подхватив подсвечник, растворилась в ночи.

Вирке восхищённо захлопала в ладоши:

– Признаю. Уделала.

– Профессиональный навык, – улыбнулась служанка. – Но твой брат действительно очень глазастый. Думаю, меня тоже нашёл бы без труда, хоть и не сразу. Теперь я должна тебя поблагодарить?

Ведьма не стала кичиться:

– Услуга за услугу.

– Слушаю тебя.

– Ты должна отнести весть прямо ему. Ни с кем не делясь, нигде не останавливаясь. Поверь, награда будет достойной.

Служанка привычно заткнула за пояс полотенце и сложила руки на груди:

– А вот это уже очень интересно. Судя по тому, как яростно ты кричала про дворец, ты хочешь сообщить ему, что идёшь. Я ведь выдала себя именно тогда, да? Ты проверила, и я попалась. Слишком лакомая приманка, чтобы устоять. Хорошо, я отнесу эту весть. Думаю, что это редкостная глупость, но, признаться, не имею ни малейшего желания тебя отговаривать. Это всё?

– Это не самое главное, – ведьма стиснула зубы, заставляя голос звучать твёрже, и сильнее прижалась к успокаивающе прохладной коре. – Скажи ему, что я всё знаю. И что я согласна с матерью и готова помочь. Он поймёт, что это значит.

Круглощёкое личико служанки заинтересованно вытянулось:

– Что бы это не значило, оно явно очень ценно. Не думай, я не хочу подробностей. Подозреваю за них мне пришлось бы поплатиться жизнью. Видимо, ты даёшь ему очень многое. Чего же хочешь взамен?

Вирке подняла усталые глаза к спрятавшемуся в тучах полумесяцу. Тот не желал смотреть на творимые ею глупости и изо всех сил делал вид, что не замечает, а стало быть, не может остановить.

– Правду, – уверенно произнесла она. Хоть раз в жизни – правду. Но и, конечно, выполнение следующих условий…

Лето выдавливало из нас последние капли сока. Разморённые жарой и мечтающие о дожде птицы не находили сил ни поклевать издыхающих в полях жучков, не успевших зарыться в землю после обманчиво сырого и росистого утра, ни поискать более прохладного укрытия. Я украдкой вытерла воротом капли пота на лбу. Благородной леди, ясное дело, не полагалось ни потеть, ни подолгу сидеть в кустиках после подтухшего мяса с давешнего бутерброда, ни подбирать неприличные выражения, характеризующие наш поход. Лошадь воняла. Я, подозревала, тоже, но упорно делала вид, что аромат присущ исключительно Твари. Белен героически шагал пешком, оставив в седле Брианну, пока животные отдыхали от трусцы. Дольше всех держалась Иона, не то привычная и шуткам природы, не то просто отвлекшаяся на собственные мысли, но и она не выдержала:

– Нужен привал. До замка осталось полдня пути, а идти в атаку, когда едва держимся на ногах, не дело.

Я подавила вздох облегчения и презрительно бросила:

– Я-то полна сил, но, если вам нужно, можно и спешиться.

– Через холм, помнится, есть река, – Белен плеснул немного воды из фляги себе за шиворот и с наслаждением расправил мгновенно облепившую грудь ткань.

– Да, и правда надо отдохнуть, – сглотнула слюну Брианна, с трудом отворачиваясь от очертаний мышц, которые скорее ожидаешь встретить на статуе полководца прошлых столетий.

Мы укрылись в спасительной тени ясеней, замерших листочками в ожидании хоть слабого дуновения ветерка. Я сразу повалилась под одно из деревьев, уверенная, что, если хоть кто тронет меня в ближайший час, умру либо убью, а Белен ещё терпеливо распрягал всех трёх лошадей, отводил к реке сполоснуться и особенно долго уговаривал приблизиться к воде норовистую Гадину, а та ни в какую не желала мокнуть, хотя уже измучилась от налетевших за конский пот слепней.