– Ей не стоит заходить внутрь, – шепнула Алиса Палычу.

– Однозначно. Но что я могу сделать?

От внимания Алисы не ускользнуло, как Сюзанна крепко сжала в своих ладонях руку Лидии Васильевны в облегающих капроновых перчатках.

– С богом, – произнесла Алиса и скрылась за дверьми зала суда.

Обвиняемых ввели, только когда все зрители расселись. Их поместили в клетку, словно диких хищников в вольер.

Произошло то, чего и следовало ожидать: увидев в зале мать, Вэл заметался по клетке и, несмотря на предостережения соблюдать спокойствие и ни в коем случае не выкрикивать с места, заорал, чтобы его мама покинула зал. Наблюдатели начали оглядываться в поисках той, что стала причиной такой импульсивной вспышки беспокойства одного из подсудимых, а Лидия Васильевна испуганно вжала голову в плечи и вся скукожилась. Алиса сорвалась было со своего места, но Сюзанна оказалась проворнее, сама выпроводила Лидию Васильевну. Заседание еще не успело начаться, а у половины присутствующих уже выступили слезы на глазах.

Вэл успокоился, как будто реакция присутствующих на то, что они сейчас услышат и увидят, его совсем не волнует. Он смотрел в пол, в то время как его друзья судорожно искали, на чем остановить взгляд.

Прокурор не стал затягивать с предъявлением обвинений, подкрепляя их сменяющими друг друга фотографиями и видеороликами из архива Регины. По какой-то понятной ему одному логике запись непосредственно изнасилования он приберег напоследок. Вскоре Алиса сообразила, для чего это было сделано.

Во время трансляции видеозаписи, которая явно шокировала всех, начиная с судьи и заканчивая конвоирами, не говоря уже о зрителях в зале и присяжных, женщины обвиняемых одна за другой покинули зал. Алиса слышала за спиной всхлипы и тяжелые вздохи. Обернувшись, она увидела, что последней из троих зал покидает Надежда с по-прежнему спящим младенцем на груди. По ее щекам текли молчаливые слезы.

Подсудимые тоже плакали, и Алиса подумала, что это хорошо. Как бы там ни было, они способны вызывать жалость.

Плохо, что их женщины так быстро и легко отвернулись от них. Хотя «легко» – это, конечно, неуместное слово, вряд ли им было легко. Интересно, они сейчас вместе или разбрелись, не желая иметь ничего общего даже друг с другом? Надо будет пообщаться с ними потом, обязательно. Они, по ее задумке, должны будут выступить свидетелями, замолвить слово за обвиняемых.

Алиса волновалась за Лидию Васильевну и мысленно молилась, чтобы Сюзанна не бросила ее в этот сложный момент.

Закончив вступительную речь, обвинение вызвало в свидетели потерпевшую – Аглаю Матросову, которая все это время неподвижно сидела во втором ряду, в двух-трех метрах от клетки с обвиняемыми. Аглая старалась не смотреть ни в сторону обидчиков, ни на зрителей. Она отвечала на вопросы прокурора, выбрав точку где-то на полу между двумя рядами кресел. Аглая перечислила все разы, когда встречалась с обвиняемыми: в ночь изнасилования, при устройстве на работу и спустя девять месяцев, когда начала через день приезжать в офис, чтобы помочь сестре с подготовкой бала. Она ничего не знала о планах сестры. Об изнасиловании не заявила, боясь опозориться и упустить работу мечты. Признает, что это было глупым решением. Все девять месяцев, пока Регина ходила на работу вместо нее, Аглая приходила в себя. Допускает ли она, что сестра продумала план мести? Теперь да. Выходит, она целенаправленно собирала компромат, шантажировала мужчин, и за это они ее убили.

Алиса терпеливо дождалась окончания опроса прокурора, встала, одернула полы клетчатого пиджака от Chanel с вставками золотых нитей, откинула назад локоны песочных волос и приблизилась к свидетелю обвинения.

– Ваша сестра приехала в Москву на заработки, предварительно сдав малолетнего ребенка в интернат в вашем родном городе, так?

– Да. Наша мама заболела и не могла больше сидеть с внуком, сыном сестры. На лечение нужны были деньги. Регина поехала в Москву на заработки.

– И выбрала самый быстрый и легкий способ – проституцию?

– Протест! – подскочил прокурор.

– Хорошо. Она устроилась в ночной клуб танцовщицей. Но у нас есть свидетельства того, что Регина Матросова систематично оказывала секс-услуги за деньги во время так называемых приватных танцев. Она хорошо зарабатывала?

– Да. Она оплачивала мамино лечение и присылала деньги, чтобы я покупала все необходимое для Дани.

– Ее сына?

– Да.

– А чем вы занимались?

– Училась.

– Сестре не было обидно, что она тащит на себе все заботы, финансово обеспечивает семью, а вы ведете веселую студенческую жизнь?

– Ее жизнь всегда была веселее моей. На это она не могла пожаловаться.

– После смерти матери вы тоже приехали в Москву устраиваться на работу. Сестра приютила вас, а сама продолжила заниматься прежним ремеслом, хотя деньги на лечение были уже не нужны.

– Она сказала, что привыкла к хорошей жизни.

– Спасибо за это замечание. – Алиса многозначительно наклонила голову вбок и посмотрела на присяжных. – Попрошу суд обратить на него внимание. Регине Матросовой все еще нужны были деньги, причем большие деньги, потому что среднестатистической зарплатой хорошую жизнь в Москве не обеспечить.

– Протест! – с чувством выкрикнул прокурор.

– Перехожу к сути. В то время, как вас жестоко насиловали трое мужчин, ваша сестра снимала происходящее на видео. Вы знали об этом?

– Конечно, нет! – От возмущения Аглая покрылась пурпурными пятнами и бросила беглый взгляд на клетку.

– У меня есть основания полагать, что вы нам лжете.

– Протест!

– Не я одна ведь полагаю, что, когда одна сестра снимает на видео изнасилование другой, значит, имеет место сговор с целью дальнейшего шантажа? Что вы вообще делали под утро возле клуба?

– Я же говорила – приехала к Регине за ключами.

Алиса подняла брови и продолжила:

– Мои клиенты были одурманены наркотическими и стимулирующими либидо средствами, всю ночь подвергались соблазнению со стороны обнаженной танцовщицы, и в итоге им навязали приват-танец «с хорошей скидкой», прозрачно намекнув, что всем троим светит секс. При этом не учли, что сумма, которую мои клиенты заплатили, была для них весомой даже с учетом дисконта. После длительного ожидания они увидели, что девушка уходит, и последовали за ней, чтобы разобраться, в чем дело. Почему они не обратились к менеджеру? Да потому что его не было в поле видимости! Мы не знаем, что происходило далее на улице до того, как включилась видеозапись, не знаем, как вела себя девушка. Самое важное осталось за кадром. Мои клиенты не отрицают, что девушка сделала вид, будто видит их впервые, однако в целом их воспоминания до сих пор туманны. Вполне возможно, имели место провокации с ее стороны. Аглая, предположим, что вы и вправду не знали, что сестра снимает видео вместо того, чтобы помочь вам или позвать кого-нибудь на помощь. Может ли такое поведение быть вызвано обидой на ваше бездействие, в то время как она вкалывала, чтобы заработать денег? Вкупе с тем же самым планом шантажа, ведь клуб, в котором она работала, посещает в основном публика состоятельная? Опять же, мои клиенты стали исключением – их туда пригласил постоянный член клуба, их руководитель, телевизионный магнат Григорий Селиванов.