– Присаживайтесь. – Она указала на крутящийся стул за столом с ноутбуком. – Хотите сигарету?

– Не откажусь. – Алиса присела рядом на диван и закурила. Давно забытая привычка пришлась очень кстати. – Надя, милая, вам необходимо взять себя в руки. Жизнь на этом не заканчивается. Еще даже не вынесен приговор. Я сейчас пытаюсь сделать все, чтобы ваш муж вернулся домой. – Алиса затянулась и поежилась, предвкушая взрывную ответную реакцию.

Надя молчала.

– Ваши дети голодны. Младший плачет, у него раздражение под памперсом.

Тишина.

– Кто-нибудь может помочь вам с детьми?

– Папа с инсультом попал в больницу. Больше у меня никого нет.

– А когда вы в последний раз справлялись о здоровье папы?

– Сегодня утром, перед поездкой в суд.

Алиса затушила сигарету и взяла Надю за руку.

– Надя, вы были в суде три дня назад.

Алиса дрожала, садясь в свой «Бентли». Но, включив печку на всю мощь, она поняла, что холод здесь ни при чем. Трясущимися руками она взяла телефон и набрала номер социальной службы. Только когда Алиса увидела в боковое зеркало, как в подъезд зашли две женщины, одна из которых держала в руках планшет, и молодой крепкий парень с пакетом из «Пятерочки», она покинула двор.

Потенциальных свидетелей у защиты не осталось.

1

– Алло.

Женщина тридцати восьми лет торопливо встала из-за своего рабочего стола. Массивный медный браслет звякнул о дутую серьгу, когда она поднесла телефон к уху. Второй рукой она подобрала со стола тряпичную сумочку от DKNY и направилась к выходу из кабинета.

– Куда ты так торопишься? – по-доброму спросил женский голос на том конце.

– Ричард ждет меня на ланч в Санта-Монике, а я заболталась с клиентом.

– Он уже восемь лет ежедневно ждет тебя на ланч, и ему не надоедает. Какая милая у вас традиция!

– Но я всегда успеваю приехать до того, как принесут заказ, а тут… Ланч – обычное дело, мы ведь редко видимся. И вдобавок мы обсуждаем успехи и поведение детей.

– Ты не понимаешь, это верный признак! Я тебе уже говорила.

– Признак чего? – Эля покинула одноэтажный офис галереи и уже направлялась к своему «Ягуару».

– Того, что он тебе не изменяет.

Эля бесшумно фыркнула – это само собой разумеется. А ее собеседница продолжила:

– Муж может ужинать с семьей каждый вечер, но если у него есть малейшее рвение к свободе и интерес на стороне, он ни за что не станет обедать с женой в разгар рабочего дня, когда проще всего прикрываться занятостью.

– Ну, может, у тех «занятых» не такие активные детки, – усмехнулась Эля, садясь в раскаленный на солнце автомобиль. – Мне, например, сегодня уже три раза звонили из школы. Нам некогда отвлекаться на интрижки.

– Ну, вряд ли у кого-то могут быть претензии к Жаклин. Полагаю, это младший шалит?

– Нонна, ты мне зубы заговариваешь, – Эля улыбнулась, заводя машину. – Тебе же до моих детей никогда не было дела. Давай колись!

– Да, я прощупываю почву, – тон подруги изменился.

– Дай угадаю: тебе негде остановиться в Лос-Анджелесе? Что ж, наш дом – твой дом.

Эля с удовлетворением оглянулась на закрытую дверь своей галереи. Когда покидаешь офис, но уже мечтаешь туда вернуться, лучше и быть не может.

Ее галерея в Лос-Анджелесе сильно отличалась по стилю от вест-вилледжского андеграунда. Она располагалась в типичной низкой постройке, какими был застлан весь город, по соседству с китайским ресторанчиком и частной музыкальной школой. Все эти заведения занимали небольшие помещения с низкими потолками. Никакого величия, витражных окон и нарочито пустующих пространств. Голоса посетителей не сливались в какофонию, эхом отлетающую от стен. Эле такой уют был по душе.

Пожалуй, люди выбирают под стать себе не только дома, но и рабочие пространства. Нонна и Мишель – громкие, величавые, а Эля – тихая, изящная, любящая домашнее тепло и уединение. Она создала свой идеальный мир, окружила себя комфортными вещами и людьми.

Со временем этот мир скомпенсировал отсутствие рядом человека, которого она представляла своим спутником. Человека, который оказался преступником и убийцей. Эля несколько лет не могла отделаться от чувства стыда за свой нелепый выбор. И ведь один раз Бог отвел, а она со слепой отвагой, подобно мотыльку, летящему на свет, который единожды его чудом пощадил, бросилась в эти отношения снова. Ночами ее часто пробивал ток осознания, она открывала глаза, полные ужаса, и думала: «Неужели это правда случилось со мной?» Она зажмуривалась, утыкалась лицом в подушку и накрывалась одеялом с головой.

Смена обстановки помогла. Эля не представляла, что было бы с ней, останься она в Москве. С помощью Нонны и Мишель ей удалось продлить законное пребывание в Нью-Йорке на целый год. Она родила Жаклин и уже через три месяца вышла на работу в галерею по гибкому графику, пристроив дочку в ясли.

А потом появился Ричард, совершенно не похожий на образ, который она когда-то любила, скорее, даже чем-то напоминающий ее клиентов во времена работы в агентстве элитной недвижимости, но только усовершенствованный по всем показателям. То есть если в Москве тридцатилетний успешный богатый привлекательный неженатый врач без детей вызвал бы настороженность, то здесь подвоха никакого не было. Пока русские мужчины прожигают молодость и собирают анамнез из бывших жен и оставленных детей, американцы с головой окунаются в учебу, строят карьеру и только потом, хорошо подготовив почву для создания семьи, отправляются на поиски подходящей спутницы жизни.

Молодой успешный врач из Вашингтона, как и любой другой мужчина, был падок на красоту. А русская девушка с золотистой ровной кожей, русо-пепельными волосами, большими серыми глазами и точеной фигуркой очень выгодно выделялась на улицах мультинационального мегаполиса. Правда, Ричард увидел ее не на улице, а в галерее, куда его пригласила его клиентка Мишель в благодарность за новую упругую грудь (специализацией молодого доктора была пластическая хирургия). Еще и поэтому он оценил Элину природную красоту.

Эля без колебаний ответила на ухаживания нового знакомого. Он появился именно в тот момент, когда ей не просто нужно было понять, каким бы способом основательно осесть в США, но и когда она решила для себя, что готова впустить в свою жизнь нового мужчину. Любовь не входила в список обязательных условий – риск возникновения этого чувства все еще тревожил ее. Вполне было достаточно уважения, взаимопонимания, восхищения – всего того, что можно осязать здравым рассудком, а не шальным сердцем. Ричард показался ей идеальным партнером. Его есть за что уважать, на него приятно смотреть (он красив), с ним интересно (он образован и начитан), за него никогда не стыдно (он прекрасно воспитан). Ей и самой есть чему поучиться у него. И ей никогда не придется выполнять функции мамочки или наставницы. Готовый состоявшийся мужчина просто пришел и предложил ей жизнь, о которой мечтает любая женщина! И жизнь эта будет проходить на побережье Лос-Анджелеса, где он открывает частную практику. Солнечная Калифорния – еще лучше, еще дальше! Тем более Нонна все равно не жила в Нью-Йорке постоянно, а больше времени проводила в Москве.