– Ты был великолепен!

«Ты и наполовину не узнала, насколько я великолепен», – усмехнулся про себя Каспар.

– Я не пойду с тобой к воротам, тебя проводит горничная.

– Разумеется, – сказал Каспар и стал быстро одеваться. От происшедшего с ним приключения он чувствовал себя немного оглушенным.

Едва они с Арлет вышли из любовного гнездышка, их встретила горничная.

– Проводи господина, – коротко приказала Арлет; горничная поклонилась и пошла впереди Каспара, ведя его путем, где не могли встретиться заносчивые придворные.

Успокоившись, он уже думал, что так и выйдет к воротам окольными коридорами и дворами, когда горничная неожиданно вывела его на большую парадную лестницу, наверху которой со своей блистательной свитой стояла королева.

Каспара бросило в жар, он прижал к груди шляпу и замер, не зная, как ему быть и можно ли при всех пройти мимо королевы, не будет ли это нарушением дворцового этикета. Ее величество чему-то смеялась, и легкий румянец на щечках придавал ей особое очарование.

Королева обернулась и заметила Каспара.

– О, вот и наша знаменитость, господа, спешите увидеть – это тот самый поставщик шоколада, который обаял короля, рассказав ему новый рецепт приготовления шоколада.

Не зная, что следует делать, Каспар низко поклонился.

– Да он необыкновенно учтив! – насмешливо заметил один из кавалеров, и это всех рассмешило.

– Замечательный экземпляр, – тоном владелицы скаковых лошадей заметила королева. – Он не пытается набить себе цену и очень неумело врет.

И снова все засмеялись, теперь уже шутке ее величества.

– Я вас ненадолго оставлю, господа, чтобы перекинуться с ним еще парой слов, – сообщила королева, и кавалеры снова прыснули, прикрываясь кружевными платочками, а дамы затрясли головами, словно подавившиеся собаки.

Королева приблизилась к Каспару, и он опустил глаза к полу, приняв смиренную позу.

– Что-то вы задержались во дворце, негоциант Фрай.

– Мне показывали галереи, ваше величество, как вы и приказали.

– Я имела в виду именно галереи, а не то… – тут королева понизила голос, – не то, чем вы занимались с Арлет.

– Я полагал, это тоже ваш приказ.

– Ну ладно, – королева смягчилась. – Она вам хотя бы понравилась?

Каспар поднял глаза и встретился со взглядом королевы, она пыталась держать себя в руках, но волнение выдавало ее.

– Нет, ваше величество, совсем не понравилась.

Услышав это, королева даже отпрянула.

– «Совсем не пон-ра-ви-лась»? – Ее синие глаза потемнели, а в голосе зазвучала угроза.

– Сначала не понравилась, ваше величество, но потом ее будто подменили.

Услышав это, королева оттаяла, и в ее глазах Каспар прочел благодарность.

– Что ж, прощайте, негоциант Фрай, возможно, мы еще увидимся.

– Буду с нетерпением ждать возможности еще хоть одним глазком взглянуть на ваше величество, – ответил Каспар и снова поклонился.

95

Только этого еще не хватало принцу Гвистерну – Каспар Фрай повадился бывать во дворце. Что он там делает?

Согласно докладам шпионов, оба раза за ним приезжали королевские курьеры и, если в первый раз Фрай отправился на аудиенцию в купеческом балахоне, то во второй разоделся словно дворянин. Какова наглость! А еще он прямо во дворце устроил драку. И с кем – с приятелями короля!

Принцу пришлось ждать, когда для него соберут более подробные сведения. Подумать только, этот нахал рисковал головой, которую принц Гвистерн считал уже своей.

– Ваше высочество, новенького будете смотреть?

Принц очнулся от своих мыслей и посмотрел на палача, рослого волосатого детину в кожаном фартуке.

– А что он говорит?

– Согласен подписать признание.

– На себя?

– И на себя и на своего соседа – он уже готовенький.

– Нет, сегодня не буду. – Принц поднялся. – Ортис, мы уходим, пора в башню.

Верный слуга только кивнул. Он никогда не задавал дурацких вопросов «зачем?», «почему?», «куда?», за это хозяин его и ценил.

Гвистерн почти бегом проскочил все лестницы подвала и, увидев солнце, обрадовался. Ортис обогнал его и выхватив уздечку из руки слуги, придержал коня, пока хозяин садился в седло.

Гвистерн гнал коня, чтобы поскорее добраться до башни – что-то беспокоило его, какая-то пока неясная причина заставляла всаживать шпоры в бока несчастного животного. Заслышав топот, дворцовые лакеи шарахались в стороны, а гвардейцы замирали, приветствуя его высочество.

Вот и знакомая стена. Бросив коня, принц подбежал к воротам и постучал. Распахнулось окошко, едва взглянув на пришедшего, смотритель отодвинул засов:

– Входите, брат…

Устав ордена требовал оставлять суету внешнего мира за воротами, однако тревога, которую Гвистерн почувствовал в пыточных подвалах, все еще не отпускала его.

Сегодня принца не ждали, и ему пришлось подняться в узкую келью, чтобы оставить оружие и надеть плащ магистра, прибавлявший ему уверенности и спокойствия.

Переведя дух и стараясь не думать о том, что происходит за стеной, Гвистерн вышел из кельи и чуть не столкнулся с магистром Кайдом.

– Здравствуй, брат.

– Здравствуй, брат. – Гвистерн остановился, поняв, что Кайд желает ему что-то сказать.

– С гранд-мастером неладно.

– Он нездоров?

– Он не выходил уже двое суток, я стучал, но он не открывает, хотя я чувствую, что он там.

– Ты смотрел в стеклянную сферу?

– Смотрел, гранд-мастер находится между жизнью и смертью.

– Давно?

– Я смотрел сегодня утром.

– Я попробую что-то узнать, – сказал Гвистерн.

Дойдя до лестницы, он начал быстро подниматься, надо было преодолеть шестьдесят крутых ступеней по футу каждая. Свет падал из узких окошек, выхватывая из мрака потемневшие камни. Гвистерн старался не спешить, гранд-мастер учил относиться спокойно к тому, что уже произошло.

«Ты можешь прилагать усилия, чтобы что-то изменить, однако не впадай в отчаяние, если у тебя ничего не выходит, – это тоже результат».

Вот и дверь в круглый зал. Гвистерн взглянул на торчавший из стены факел; гранд-мастер предупреждал, что если Гвистерн увидит факел погасшим, значит, Алвина в этом мире больше нет.

«Значит, я умер или навсегда ушел, что для вас будет означать одно и то же».

Сейчас факел едва тлел, время от времени вспыхивая красным копотным пламенем. Гвистерн приблизился к двери, она была заперта волей Алвина, но распоряжался ли он собственной волей сейчас?