– Она на семь лет моложе меня.

– Боже мой, совсем юная!.. Можер, что ты наделал! Ну почему ты ее не привел? Я так хочу увидеть свою невестку!..

– Нет ничего проще, матушка. Изабелла стоит за дверьми, у окна.

– Как «за дверьми»… Так она здесь?! Бессердечный!..

– Она постеснялась войти, боясь, чтобы ее не выгнали…

– Постеснялась? Выгнали?! Да в своем ли вы уме, черт вас возьми обоих! – вскричал герцог и тут же вышел в коридор.

Изабелла, стоя у окна, глядела вдаль на Сену. Ей было грустно. Эта река несла свои воды от Парижа – города, который был ей так мил, с которым у нее было связано много воспоминаний. Звук шагов вывел ее из задумчивости. Она повернула голову. К ней шел человек роста выше среднего, с пышными усами, окладистой бородой и носом, похожим на клюв хищной птицы.

– Тебя зовут Изабеллой? – спросил герцог, подходя совсем близко и с интересом разглядывая незнакомку.

– Да…

– А я Ричард Нормандский, отец Можера, – он с улыбкой подал ей руку. – Мой сын не соврал, ты и вправду красавица. Идем же со мной.

Изабелла безропотно повиновалась.

Едва они вошли, герцог подмигнул Можеру и кивнул в сторону гостьи:

– Эта?

– Если другой там не было, значит, это она.

Ричард приложился губами к ручке Изабеллы:

– Я рад приветствовать в нашем замке графиню де Бовэ. Мой сын говорил, его супруга хорошенькая. Я нахожу это излишне скромным, ибо твоя красота выше всяких похвал. Смею надеяться также, в одном ряду с нею идет и твоя добродетель.

Лицо Изабеллы слегка порозовело, она мило улыбнулась в ответ.

Гунноре гостья сразу понравилась. Есть люди, с первого же взгляда располагающие к себе, вызывающие доверие, симпатию. Так произошло и тут. Герцогиня взяла руки Изабеллы и, пожимая их и лаская ее взглядом, проговорила:

– А я мать твоего супруга, зовут меня Гуннорой. Наш сын немного рассказал о тебе, нас тронула эта история… Но не это главное, а то, что вы вместе и влюблены, ведь правда же?

– Конечно, ваша светлость, – ответила Изабелла, – что может быть сильнее и важнее любви? Так, во всяком случае, мне представляется. Если бы не это, как бы мы смогли найти друг друга? Вернее было бы сказать, это он меня первый нашел… – и она смутилась, не зная, как продолжить.

Герцогиня, все с той же добродушной улыбкой, ласково молвила:

– Не удивляйся, что мы не говорим на «вы». У норманнов это не принято. К тому же нам вовсе незачем придерживаться правил светского обращения, ведь ты теперь наша невестка. Но скажи, Изабелла, ты что же, и вправду не знаешь своей матери?

– Она отказалась от меня, когда я была совсем маленькой… – тихо ответила юная графиня, – просто вышвырнула, выбросила вон, я была ей не нужна. Ведь я… незаконнорожденная, ваша светлость.

– Не называй меня так, – Гуннора обняла невестку за плечи, чуть притянув к себе. – Ты ведь теперь мне как дочь, а я для тебя, если хочешь, стану матерью…

– Ах, мадам, вы так добры… – глаза Изабеллы увлажнились. – Я, право, не знаю… слово «мама» никогда не слетало с моих губ, мне некому было его сказать, я всегда была чужой, всегда одна!..

– Бедное дитя! – Гуннора с материнской нежностью прижала к себе хрупкое тело Изабеллы. – Как тебе, должно быть, было несладко…

– Матушка, Изабелла спасла мне жизнь, – произнес Можер. – Сдается мне, это еще больше должно поднять ее в ваших с отцом глазах.

– Это правда?.. – герцогиня впилась взглядом в глаза невестки. – Это и в самом деле так?..

– Ваш сын несколько преувеличил… – смущенно пролепетала Изабелла. – Я всего лишь исполнила свой долг…

– Она скромничает, – добавил Можер. – Без нее я давно бы подох, как собака. Я расскажу потом.

Герцогиня дала волю чувствам:

– Ах ты, голубка наша, девочка дорогая, какая ты умница!.. Дай же я тебя расцелую, доченька!

Изабелла расплакалась: она впервые почувствовала материнскую ласку, услышала слово, с которым никто и никогда не обращался к ней. Всю жизнь она была подкидышем, и вот теперь – дочь!.. Она лила слезы, не в силах унять их, а герцогиня платком утирала их и что-то тихо шептала невестке, поправляя ей волосы, гладя лоб, щеки.

Мужчины отвернулись: сентиментальность была им не присуща.

В это время в комнату вбежали две маленькие девочки лет этак пяти и семи. Что-то щебеча, хотели направиться к герцогу, потом к герцогине… и застыли, обескураженно поглядывая на гостей, больше на Изабеллу, нежели на родного брата, которого тут же вспомнили.

– А вот две наших дочурки, последние, – пояснила герцогиня, отвечая на удивленно-восхищенный взгляд невестки. – Не правда ли, они милы? Ну что у вас там случилось? – обратилась она к ним. – Говори ты, Эмма, как старшая.

– Мы играли с кошкой, а она от нас убежала, – сказала Эмма.

– Вот, значит, что. И вы решили, что кошка непременно скрылась в кабинете отца?

– Но она побежала в эту сторону…

– Почему же она от вас удрала?

Эмма сочла благоразумным промолчать по этому поводу, ограничившись пожатием плеч. Но сестренка, наивно похлопав глазками, тут же выдала секрет:

– А Эмка ее за хвост потащила, а потом шлепнула рукой по заду.

Свекровь и невестка рассмеялись. Изабелла присела на корточки и вся засветилась улыбкой, перебегая глазами с одной девочки на другую.

– Боже, что за прекрасные у вас малютки! Чудные детки, настоящее сокровище! Сколь они хорошенькие, дивные, – не переставая, восхищалась она. – Ах, какая вы счастливая, мадам!.. Как это прекрасно! Как тебя зовут, девочка? – обратилась она к младшей.

– Беатрис, – неуверенно ответила та, не решаясь подойти, только глядя с удивлением на незнакомую тетю.

– А я Изабелла. Хочешь, будем дружить? И с тобой тоже, – перевела взгляд невестка на другую девочку. – Ведь тебя зовут Эммой, да? Идите ко мне, мои хорошие, мне так хочется вас обнять!

Девочки несмело подошли, и Изабелла с чувством обняла обеих.

– А я приехала с вашим братом, и теперь мы будем жить вместе, а с вами я буду играть и рассказывать сказки и всякие интересные истории. Я жила в королевстве франков, где бывает много всяких чудес. Там высокие дворцы со шпилями до неба, а на порталах сидят диковинные птицы с лапами львов и человеческими головами. Вам приходилось когда-нибудь видеть таких?

– Не приходилось, – ответили вразнобой обе, во все глаза глядя на гостью и уже проникаясь к ней симпатией.

– А у франков есть море? – спросила вдруг Эмма.

– А горы? Большие у них реки? – решила не отставать и Беатрис. – А кошки есть? А в лесах водятся олени? Ты нам расскажешь?