Я поморщилась. С ним всегда так. И вроде видно, что я ему нравлюсь, и в то же время он не преминет подчеркнуть, что я для него никто.

Заметив мой испуганный и затравленный взгляд, Крис спросил:

— Сколько у Александра человек?

— Я видела семь, не считая Инесс, Александра и Альмова. Не убивай его. Он на нашей стороне.

— Пфф, — фыркнул Кристофер. — Он на своей стороне.

Мы вошли в бунгало. Крис задернул плотные шторы и зажег свечу. Затем накинул на меня теплое одеяло.

— Интим? — усмехнулась я, найдя в себе силы для шутки и прислоняясь к спинке дивана.

— Угу, — Кристофер достал из ящика бинт, иголку, нитки, йод и лейкопластырь.

— У тебя тут прямо аптечка скорой помощи, — удивилась я, чувствуя, как меня клонит в сон. — Сам умеешь накладывать швы?

— Приходилось пару раз, — мужчина набрал в миску воду из крана. — Повернись.

Я выполнила его просьбу. Но как-то вяло и неповоротливо.

— Как сексуально у тебя разорвана рубашка, — глядя на меня, заметил он. — Но все же тебе придется ее снять.

— При условии, что ты дашь мне майку, — медленно моргая, ответила я.

— Даже перед страхом смерти верна себе, — глубокомысленно изрек мужчина. — Я не думаю, что здесь есть что-то похожее.

— Тогда рви дальше. Я ее не сниму.

Кристофер внимательно на меня посмотрел, открыл ящик стола и что-то достал оттуда. Через пару секунд послышался треск ткани, и мое здоровое предплечье что-то укололо.

— Ау, — сказала я, потому что нужно было что-то сказать.

Было ни капельки не больно. Или у Кристофера легкая рука, или боль от пулевого ранения затмевает все остальное, или моя чувствительность от потери крови стала меньше.

— Что это? — спросила я.

— Обезболивающее. Говори со мной. Не хватало еще, чтобы ты отключилась.

— Ты свет поярче сделать не хочешь? — как-то медленно, словно пьяная, спросила я. — Все-таки пулю доставать будешь.

— Она прошла навылет. Мне просто нужно обработать раны. А свет привлечет лишнее внимание, — Кристофер разорвал рубашку на втором плече.

У меня по телу пробежало невероятно медленное и вялое возбуждение. До мозга не сразу дошло, что произошло, оказывается, уже второй раз. Будь я в нормальном состоянии, так вспыхнула бы в два счета.

— Тобой тоже… — «это так воспринимается?» — что-то из этой фразы я все же сказала вслух.

— Что?

— Фенолфталеин, — ответила я, разглядывая свою ладонь в свете свечи и не понимая, откуда взялось это название в моей голове.

Мне понравилось, как рука красиво заслоняла пламя, которое отбрасывало рваные блики на стены и ровные лучи вокруг моей ладони. Ладонь словно светилась.

— Сейчас будет немного больно, — предупредил Крис.

— Ты же обезболивающее вколол, — возразила я.

— У тебя открытая рана, а лекарство не такое сильное.

— А что ты мне вколол? Я не знаю, как это ощущается, но может быть, про это говорят — я на измене?

Кристофер опустил руки с бинтом и очень пристально посмотрел на меня. Затем улыбнулся:

— Нет, не про это.

— А ты откуда знаешь?

— Раз у тебя есть силы на шутки, то не все так страшно, — и он принялся обрабатывать мою рану, в то время как я по его просьбе начала рассказ о том, что со мной приключилось.

В голове опять возникло это название: фенолфталеин.

— Притащил меня Альмов в замок. Запер… Ай! Аккуратнее, — я дернулась.

— Дальше, — Крис приложил к ране что-то смоченное в воде.

— Запер в клетке.

— В клетке? — удивился он.

— Посадил за решетку. Не цепляйся к словам, — я закрыла глаза. — Фенолфталеин, — похоже, я зациклилась на этом словечке.

— Да, ты обладаешь холодной выдержкой, но внутри тебя скрывается дикий и необузданный зверь. Его редко можно увидеть и сложно разглядеть, а приручить еще сложнее — в его словах чувствовалась улыбка, а потом он философски изрек, — но иной раз в клетке ему и место… прикованной…

— Мне не интересны твои сексуальные фантазии. Не сейчас, — перебила я и открыла глаза.

Крис не успел вставить ни слова, и я продолжила рассказ, усиленно восстанавливая нить разговора:

— Я никогда раньше не видела таких наручников. Как потом я узнала, они называются гибкими. Потом Альмов помог мне сбежать. Я повисла на окне, где и изранила руки до крови, — я посмотрела на свою правую руку. — Знаешь, как больно висеть на таких каменных кладках. Пришлось идти против своих же рефлексов…

— Ну, девушке, в два счета меняющей свои привычки, это должно показаться не таким сложным.

— В смысле?

— В том, что изменить привычку, которая годами укоренялась в твоем сознании, — дело практически невозможное. Вот ты когда бросила курить?

— Когда захотела.

— Вот я об этом и говорю. Что было дальше?

— Я уничтожила маски, и они открыли пальбу…

— Что ты сделала? — удивился Кристофер.

— Растоптала. Потому что ненавидела каждую по отдельности. Инесс разозлилась. Они что-то говорили о пропаже ключника, — я задумалась, следя взглядом за тем, как Крис обжигает иголку в пламени свечи. — Твоих рук дело?

— Возможно. Что было потом? — мужчина коснулся иголкой моей раны.

— А-а-а-а, — инстинктивно произнесла я, но почти сразу заметила, что ничего не чувствую, когда Крис продевает ее в мою кожу.

Некоторое время я с любопытством смотрела на то, как он зашивает рану — так, словно делает заплатку на дырке в брюках или рубашке. Еще меня позабавила ассоциация с зашиванием дырки в носках. Интересно, он занимается такими делами или все-таки выкидывает рваные, покупая новые?

Я перевела взгляд на его сосредоточенное лицо и улыбнулась.

— Что? — спросил он, не отрываясь от работы.

— Что такое фенолфталеин?

Кристофер удивленно посмотрел на меня.

— Не отпускает, да? Химическое вещество.

— Круто! — я зевнула. — Штопаешь ты здорово, хозяюшка.

— Я тоже тебя люблю, — он принялся за рану на спине. — Повернись.

Я выполнила его просьбу.

— И-и-и?

— Что «и»? — спросила я спустя некоторое время.

— Что было дальше?

— Ты в меня стрелял, — обиженно сказала я.

— До этого, — завершая штопку, сказал он. — Как ты оказалась в воде?

— Прыгнула, — выдала я абсолютно очевидный факт.