бутылку ей. Она замирает. Оценивает меня. Что бы она во мне ни увидела, это побеждает доводы ее рассудка. Может, Слоан была права – Мила не может упустить возможность украсть ее игрушку.

Протянув стакан, девушка позволяет налить себе еще.

– Ладно, – соглашается она, все еще осторожная, но готовая принять вызов. – Пойдем.

Она опять берет меня за руку и тащит еще глубже в брюхо этой капиталистической попытки в бунтарство. На третьем этаже атмосфера совсем иная. Стены и потолок усеяны цветными огнями, как какой-то шальной калейдоскоп. План гостиной идентичен тому, что ниже, но ее еще не коснулся ремонт. Здесь тела двигаются хаотично в такт тяжелому биту транс-музыки. В воздухе висит такая плотная занавесь пота, что он впитывается мне в одежду. Мила тут же оживает.

Уже боюсь, что придется танцевать, но девушка протаскивает меня через толпу к маленькому черному диванчику в углу. Толкнув на него, она усаживается мне на колени, закинув ноги на меня и прислонившись спиной к плюшевому подлокотнику.

– Так удобно? – спрашивает она, потягивая текилу.

Здесь немного громковато для разговоров, но если это поможет ее разговорить, то я подстроюсь.

Сухо улыбаюсь ей.

– А ты не из стеснительных, я смотрю.

Она пожимает плечами.

– Мне кажется, тебе не нравятся стеснительные. Тебе нужна та, кто будет тебя иногда таскать на поводке.

Неужели настолько очевидно?

– А тебе такое нравится? – опускаю руку ей на бедро. – Мне кажется, ты кусаешься. Как это называется?

Мила прикусывает губу.

– Оральная фиксация.

Как можно очевиднее не свожу взгляда с ее рта.

– Ага, оно самое.

Судя по ее довольной улыбке, я спас свою миссию от провала и подцепил ее на крючок. Теперь осталось только как-то свернуть все к Гейбу, пока я не переборщил с этой гадкой текилой.

– Знаешь, Слоан бы тебя убила, если бы увидела сейчас.

Облизываю уголок губ, все еще не сводя глаз с ее.

– Хорошо, что ее здесь нет.

– Не боишься, что она узнает? – Мила лениво теребит в пальцах край футболки. – От групповых чатов частных школ ничего не скроешь.

– Мы не женаты, и это мой последний год. Я собираюсь насладиться им по полной.

– Мне это нравится. – Ее рука изучает мою грудь, пальцы обводят ее контур и касаются соска по пути к ключицам. – Самостоятельность – это так сексуально.

– А что насчет тебя? – спрашиваю я, оценивая, насколько сильно можно наглеть. – Чего ты хочешь? Вот прямо сейчас.

Она облизывает губы, проводит пальцами по моему затылку и запускает их в волосы. Когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня, я ей это позволяю. Поцелуй так-то неплохой. Даже ускоряет мой пульс немного. Когда наши языки сплетаются, текила на них гораздо вкуснее, чем из бутылки. Но если у меня еще и оставались какие-то сомнения, что ни на кого, кроме Слоан, у меня больше не встает, то теперь я в этом уверен. Как сказал бы Фенн, я испытываю ровную противоположность стояка.

Когда она тянет меня зубами за губу, я издаю тихий стон, но главным образом потому, что надеюсь, что она не пустит мне кровь. А то Слоан посмотрит на меня и оставит наедине с моей правой рукой на ближайшее будущее.

В промежутках между ощупыванием всего, что только можно, мы осушаем свои стаканы, и я решаю попытаться опять.

– Мне стоит бояться, что Оливер примчится и надерет мне задницу за то, что я тут с тобой целуюсь? – со смешком спрашиваю я.

– Нет. У нас все не так серьезно.

– Ну ладно. А Гейб что? Станет за мной охотиться, когда сбежит из тюрьмы? Вы же с ним вроде на выпускной ходили?

– Ну мы не то чтобы были вместе. – Она отрешенно водит пальцами по моей обнаженной руке. – Но да. Всю ночь с ним протусили.

– Серьезно? Всю ночь? Он разве ни при делах был?

– И что?

– Я думал, его работа требует полного вовлечения.

Она самодовольно улыбается.

– Только не тогда, когда он со мной. – Мила смеется над своими же словами. – В начале он еще был занят, но потом мы нашли свой ритм, понимаешь? Так что лавочка прикрылась до конца вечера. Мы вообще ушли оттуда вместе, пошли ко мне в комнату.

– И надолго?

Она давится очередным смешком.

– Ты хочешь знать, сколько он продержался?

Боже, нет.

– Да нет, в смысле прям на всю ночь ушли? А то звучит, будто вы все же были вместе. – Повторяю ее же выражение.

– Ну, он остался до пяти утра, но это было так, ничего такого. Я отвезла его в Сэндовер на рассвете. – Она моргает. – Только сейчас поняла, что видела его в последний раз тогда. Ха. Даже странно.

Да уж, странно.

Хочу спросить ее, не получала ли она от него с тех пор весточек, но она не оставляет мне шанса. Ее губы снова накрывают мои, и она целует меня прежде, чем я успеваю задать вопрос. Закрыв глаза, я напоминаю себе, что целовать горячую девушку – это не худшая в мире работа.

И жду подходящего момента, чтобы улизнуть и получить свою награду от Слоан.

Глава 41

Кейси

Слоан просыпает весь завтрак, так что за столом этим субботним утром сидим только мы с папой. Тихо едим яичницу, которую я пережарила, и бекон, который я и вовсе чуть не спалила, потому что не могу ни на чем сосредоточиться с того момента, как проснулась.

Прошлой ночью я легла спать с радостным возбуждением, покалывающим кончики пальцев. У меня был секрет, о котором, кроме меня, знал только один человек во всей вселенной.

А проснулась я с эмоциональным похмельем, и секрет этот теперь завязывает все внутренности в узел.

К счастью, папа списывает мое настроение на скорбь. Он думает, я все еще расстроена из-за Сильвер. Не расстроена. Она все равно бы умерла. Да, мне нравилось за ней ухаживать, но давно уже пора было перестать привязываться к каждой зверушке, попадающейся мне на пути. Нужно нарастить броню. Скрепить сердце. Иначе я так и буду тонуть каждый раз, когда случается что-то плохое. Когда я кого-то теряю.

– Выведу собак погулять, – говорю я, когда мы начинаем убирать стол. – Пройдемся до озера, я думаю.

– Только не пускай Бо купаться, – предупреждает папа. – Я знаю, он холодной воды не боится, но уже зима на носу, а он сохнет целую вечность.

– Очень постараюсь, – обещаю я. Когда дело касается озера, Бо никого не слушается.

Полчаса спустя Пенни и Бо уже тащат меня через лес по протоптанным тропинкам, обнюхивая